Discussion

Государственное устройство

ОПЫТ ИЗБЕЖАНИЯ ГЛУПОСТИ

Олег Савельзон

1. РАЗВИТИЕ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА В РОССИИ И ИЗРАИЛЕ КАК КОМПОНЕНТ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО И ДУХОВНОГО ПРОЦЕССА

По материалам статьи в журнале «Философские исследования», №2, 2003, стр. 77-120.

В главе проанализирована потребность в общественном совершенствовании России и Израиля, придавленных тяжелым неблагополучием как в институциональных областях жизни общества – социальной сфере, политике, экономике (в ней положение Израиля не столь бедственно); так и в неинституциональных областях – идеологической, духовно-нравственной и т.п. Выдвинута гипотеза о том, что преодолению неблагополучия могли бы помочь институциональные преобразования, делающие общество более открытым. А для интенсивного развития открытого общества следует инициировать двуединый процесс, в котором институциональная перестройка, способствующая открытости, и преобразования в духовной сфере развивали бы друг друга. Аргументировано, что духовным компонентом в паре взаиморазвивающих субпроцессов в таком двуедином процессе прогрессивного обновления в России могло бы стать распространение в новой форме соборности.

1.1. ПОНЯТИЕ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА

Идея открытого общества выдвинута Поппером [22]. В развитие его представлений, в [16] аргументировано, что "несовершенное общество может постоянно совершенствоваться… Все наши институты не могут не иметь недостатков, и поскольку мы считаем их существование необходимым, мы не должны уничтожать их. Вместо этого мы должны создать институты с встроенными механизмами исправления ошибок." Причем нынешний капитализм расценивается как искаженная форма открытого общества, поскольку в нем идеология саморегулируемости и самоорганизации рынка абсолютизирована, внедрена в неподходящие для этого области (например, в политику) и тем самым превращена в "рыночный фундаментализм".

Первейшим фактором развития подлинной открытости к общественному самосовершенствованию в [16] определено (I) плодотворное отношение членов общества к ошибочности. [Речь идет о развитии открытости в обществе, где уже имеются институты (хотя бы незрелые) – рыночная экономика, демократия, гражданское общество и т.п. – о совершенствовании которых ставится вопрос.] Вторым и третьим важными факторами становления подлинно открытого общества определены: (II) – радикальное повышение качества коллективного принятии решений путем искоренения в нем рыночного поведения и переориентации его на общие интересы и (III) – укоренение в общественном сознании общественных ценностей.

Рассматривая три этих фактора вместе, я следующим образом ответил себе на основные принципиальные вопросы по поводу механизмов осуществления постоянного совершенствования общественных институтов. Почему общество придет к тому, что, при возникновении ошибки в функционировании того или иного института, вопрос о ее исправлении будет с высокой вероятностью попадать в повестку принятия общественных решений? Это произойдет потому, что и общество, и его отдельные члены будут настроены на выявление несовершенств в своей жизни и деятельности – так проявится их плодотворное отношение к ошибочности (I фактор). Что явится главным признаком ошибки? Неудовлетворительное воплощение в функционировании института общественных ценностей, которые будут укоренены в общественном сознании (III фактор). Как будет вырабатываться конкретный подход к исправлению ошибки? Посредством высококачественного коллективного принятия решений, переориентированного на общие интересы (II фактор). Почему люди будут мотивированы заниматься всей этой труднейшей деятельностью по совершенствованию общества? Потому что их поведение будут направлять, в частности, общественные ценности, укорененные в общественном сознании (III фактор). Данные ответы представляют, на мой взгляд, достаточное основание для того, чтобы принять формирование означенных трех факторов в качестве конкретной цели, достижение которой обеспечит развитие открытого общества.

Это влечет за собой первейший вопрос практического характера: что делать для того, чтобы способствовать формированию в обществе данных трех факторов? Без ответа на него модель открытого общества [16] представляет собой скорее утопию, чем идеологию. В самом деле, обрисована вдохновляющая цель, однако рабочих методов и средств ее достижения, а тем более программы конкретных действий – инноваций, направленных на ее воплощение в реальность, не предложено. В настоящей главе я проанализирую факторы развития открытого общества, уточню их формулировку и взаимосвязь с самосовершенствованием и на этой основе попытаюсь ответить на поставленный практический вопрос.

Следующие вопросы, касающиеся практической осуществимости целенаправленного становления способности общества к самосовершенствованию, – проверочные. Будь предлагаемые мной инновационные действия осуществлены, придали бы они обществу подлинную открытость? могло бы вообще существовать в реальной жизни такое общество? было бы оно очень благополучно? Косвенным подтверждением возможности инновационного развития в обществе некоего качества можно считать факт развития в объекте меньшего масштаба – сообществе – подобного качества посредством аналогичных инновационных действий. Развитие способности к самосовершенствованию в сообществе и его благополучное существование благодаря обретению этой способности описано в Главе 6.

Замечу, что первоначально мной была выдвинута концепция развития рационального открытого общества, она подтолкнула к идее развития на практике рациональных открытых сообществ. И опыт реализации этой идеи уже заложен в представленную ниже исходную модель институциональных и духовных инноваций в России и Израиле, направленных на становление в них факторов, повышающих способности общества к самосовершенствованию.

Я подчеркиваю слово "исходную", т.к. при проведении значительных общественных преобразований, если они осуществляются впервые, обычно получается не совсем то и не точно тем путем, что планировалось. Ведь когда запускается какой-то новый процесс, появляются знания о нем, которых не могло быть до его начала. В связи с накоплением этих знаний может потребоваться переосмысление процесса, а значит, корректировка его модели. Такой открытый процесс инноваций схематично представлен на рисунке 1.

Перед началом преобразований строится их исходная концепция. В ней обрисовывается цель инноваций (Цель1). [В рассматриваемом случае это формирование означенных трех факторов становления открытого общества.] В концепции также представляются основания, по которым ставится именно такая цель. Дается анализ исходного состояния (ИС) объекта преобразований в аспекте его несоответствия воображаемому целевому состоянию. Предлагаются методы и средства достижения цели и ориентировочно намечаются действия на пути преобразований (ИС…Цель1). План же первой стадии преобразований (ИС…ПРС1) строится так конкретно, чтобы им можно было руководствоваться в проведении инноваций. Всю эту работу целесообразно осуществлять посредством рациональной (см. Раздел 1.3.1.1) процедуры принятия исходного решения.

На осуществление выработанного решения будут воздействовать неучтенные и непредвиденные реалии. Поэтому вполне вероятно, что преобразования пойдут с отклонением от намеченного плана (ИС…ПРС1). Если это отклонение окажется приемлемым, то выполнение запланированных мероприятий первой стадии следует довести до конца, иначе приостановить в тот момент, когда преобразования станут неплодотворными. Обычно они становятся такими, если методы и средства достижения цели не продвигают к ней вопреки ожиданиям, вытекающим из построенной концепции. Приостановление запланированных мероприятий целесообразно и в другом случае – если в распоряжении инноваторов вдруг окажутся новые гораздо более эффективные методы и средства достижения поставленной или даже более высокой цели. И наконец, "стоп-сигналом" может стать осознание ошибочности поставленной цели. Выявить целесообразность приостановления запланированных мероприятий помогают рефлексия [23] и плодотворное отношение к ошибочности.

[Подчеркну, что лишь высокие уровни процедурной рациональности, рефлексии, настроя на выявление собственных ошибок и беспредпосылочности мышления, обеспечивающие эффективное принятие инновационных решений и своевременное определение моментов их плодотворной корректировки, делают ведение преобразований по излагаемой схеме небанальным.]

Итак, вполне вероятно, что реальный результат первой стадии (РеальныйРС1) окажется отличным от планируемого (ПРС1). [Отличия выражаются на рисунке разным местоположением.] При этом на пройденном отрезке пути преобразований (ИС---РеальныйРС1) будут, наверное, приобретены новые существенные знания, относящиеся к проводимым инновациям. Значит, потребуется корректировка концепции преобразований. То есть с учетом новых обстоятельств и полученных дополнительных знаний следует провести процедуру принятия скорректированного решения. Причем в новой скорректированной модели инноваций могут несколько измениться и цель (Цель2), и методы и средства ее достижения, а следовательно, и действия, планируемые на второй стадии преобразований (РеальныйРС1…ПРС2). Например, в рассматриваемом случае целевым, возможно, окажется формирование другого набора факторов становления открытого общества.

В принципе также рационально и открыто преобразования следует развивать и далее.

Рациональное ведение процесса нововведений по схеме, изображенной на рисунке 1, я считаю важным условием успеха развития. На это необходимо обратить особое внимание, поскольку данное условие трудно соблюсти носителям российской культуры принятия решений. Ей присуще, как показано в [1, 8-10, 24], негибкое либо негативное целеполагание. Поясню эти понятия на примерах.

Во время и после хрущевской оттепели в СССР массированно росло понимание, что советский строй не только не приближался, но даже удалялся от целевой модели своего развития – коммунизма. Но данная цель непререкаемо сохранялась до тех пор, пока все увеличивающийся разрыв между декларациями о светлом будущем, и тем, куда катилась страна в действительности, сделался нетерпимым.

Однако эта многолетняя абсолютная негибкость в перестройку сменилась другой крайностью. Целью стало не достижение какого-то позитивного положения, а наискорейший выход из нетерпимой ситуации. Такое целеполагание "от противного" – не прийти к чему-то определенному (Горбачев, правда, призывал к "социализму с человеческим лицом", но так и не представил внятного детального описания того, что он под этим имел в виду), а просто уйти от имеющегося – называется негативным. Перестройка – классический пример того, как негативное целеполагание бывает закамуфлировано, с одной стороны, выставлением невнятной, а значит, неопределенной и неоперациональной стратегической цели; с другой стороны, лихорадочной сменой паллиативных целей.

Вот как о ходе преобразований говорил сам их инициатор (цитируется по отчету о пребывании Горбачева в Литовской ССР в газете "Правда" от 13 января 1990 года): "В начале перестройки был выдвинут лозунг: "Ускорение за счет научно-технического прогресса"... И вот мы начали поворот, но потом увидели, что нынешняя система хозяйствования отторгает эти наши подходы. И тогда мы поняли – и провозгласили: нам нужна радикальная экономическая реформа... Начали заниматься этими делами, видим, что и этот процесс сдерживается. Чем? Командно-административной системой... Так мы подошли к политической реформе. То есть по ходу перестройки, в результате анализа событий, взаимосвязей всех направлений нашей политики поняли, что нам нужна продуманная комплексная концепция перестройки." Как выяснилось уже из следующей речи Горбачева, которая была произнесена через несколько часов, он без всякого "комплексного продумывания" перескочил к новой паллиативной цели: "Мы подошли к тому, что в нашем многонациональном государстве ничего не сделаем, если не займемся федерацией, положением народов, их судьбой" (отчет о пребывании Горбачева в Литовской ССР, "Правда" от 14 января 1990 года). Но и это не дало желаемого лидером перестройки эффекта. Наоборот, начавшаяся разработка, а затем согласование федеративного договора, так называемый "новоогаревский процесс", вызвали в августе 1991 года выступление ГКЧП, которое повлекло за собой распад самого объекта преобразований (дезинтеграцию СССР) и крах политической карьеры Горбачева.

[Ныне, приезжая в Россию консультировать здешние организации в принятии стратегических решений, я порой использую эту цитату для иллюстрации одной из типичных для россиян ошибок в принятии решений – негативного целеполагания. Однажды кто-то из моих слушателей с раздражением возразил: «Это уже устарело, теперь у нас все по-другому.» Я ответил словами Воланда из «Мастера и Маргариты» о том, что он не был в Москве много лет, ее строения изменились, но люди остались прежними. Вечером того же дня по телевизору в аналитической программе обсуждался вопрос о том, как плохо, что у российской власти нет идеологии, указывающей, куда двигаться стране, и как нехорошо, что вследствие этого нет и продуманной комплексной концепции развития России. Аналитиками так и не был поставлен вопрос, почему этого нет. А значит, не был дан и ответ на него: из-за присущих советской и сохраняющихся в российской культуре принятия решений отклонений от процедурной рациональности (см. Главу 2) и их выгодности для закулисных манипуляторов.]

То, что ни строительство коммунизма, ни перестройка не увенчались успехом, служит хорошей иллюстрацией неэффективности как негибкого, так и негативного целеполагания.

Важно не упускать из виду, что обновление цели зачастую не дает желаемого эффекта, если при этом не обновляются также и методы и средства ее достижения. Примером тому – упомянутая во Введении деятельность фонда "Открытое общество" в России.

Базисом настоящей главы является представление о возможных оригинальных методах и средствах формирования вышеозначенных трех факторов. На данной основе строится исходная модель процесса институциональных и духовных инноваций, направленных на становление открытого общества в России и Израиле. И эта модель изначально открыта для последующей перестройки по схеме, изображенной на рисунке 1.

Означенная схема иллюстрирует одно из воплощений модели развития, которая, по-видимому, будет присуща подлинно открытому обществу.

1.2. АКТУАЛЬНОСТЬ РАЗВИТИЯ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА В РОССИИ И ИЗРАИЛЕ

Механизмы самосовершенствования неимоверно нужны тем обществам, которые подвергаются радикальным изменениям вне и внутри них, а поэтому переживают острейшую надобность в адаптации. Ведь для того, чтобы благополучно приспосабливаться к происходящим переменам, надо в ответ меняться, причем – к лучшему, т.е. совершенствоваться. Ясно, что адаптация всего общества в целом не может быть осуществлена без соответствующего воздействия общественных институтов. Значит, их деятельность должна стать гораздо более целенаправленной и эффективной. Вот почему в странах, которым для адаптации к кардинальным переменам необходимо совершенствовать свои институты, развитие открытого общества особенно актуально. [Более подробно об этом см. в Разделе 1.3.1.2, где показано, что ключевой детерминант развития открытого общества – радикальное повышение процедурной рациональности индивидуального и коллективного принятия решений – является одним из главных детерминантов, от которых зависит успех адаптации.]

Дезадаптация в России превалирует как на личностном, так и на общественном уровне.

Большинство россиян не справляется с резким увеличением свободы выбора и неопределенности будущего, которое детерминируется двумя обстоятельствами.

С одной стороны, уничтожены жесткие рамки, кои в советской действительности не давали индивидууму возможности развивать свою жизнь во многих направлениях, ныне открытых. К тому же ушло в прошлое положение, при котором то, что человек "вставал" на определенную "жизненную дорогу", в значительной мере предопределяло то, что с ним происходило потом в социальном плане.

С другой стороны, уровни социальных гарантий и стабильности значительно снизились. Люди не чувствуют себя защищеными от болезненных решений властей, которые в последние годы могли, например, задержать выплату долгов по займам, зарплат или пенсий, резко повысить оплату коммунальных услуг, отключить отопление помещений в холода, перекрыть подачу электричества или газа и т.п. [Причем подобные решения представлялись властями как неизбежные. Всячески скрывались ошибки или нарушения рациональности в предшествовавших решениях, не относящихся прямо к снижению уровней социальных гарантий и стабильности, но приведших к этому.]

Адаптироваться к неопределенности будущего означает извлечь пользу из первого вышеназванного обстоятельства и скорректировать второе. Первая задача – вопрос индивидуальной адаптации, вторая – коллективной (ведь только совместными усилиями люди смогут понудить властьимущих эффективно работать на общество). С первой задачей отчасти справляются лишь те, кто являются представителями рационально-достиженческой культуры – одной из двух культур, по принадлежности к которым психологи условно разделяют всех жителей России [25]. Представители же другой культуры – эмпатичной – к индивидуальной адаптации просто не способны.

Таков вывод психологических исследований, описываемых в [25]. В них моделировалась ситуация, когда членам общины с эмпатичной культурой надо было принять решение самостоятельно. Испытуемые тотчас от него отказывались, если оно не совпадало с мнением, доминировавшим в общине. А ведь индивидуальная адаптация к сильно изменившейся среде, как правило, требует внесения в поведение новых моделей. Но новое обычно не бывает общепринятым, значит, представители эмпатичной культуры будут противиться его применению до тех пор, пока оно не получит общего признания. Это может произойти ныне только спонтанно – после долгой эволюции поведенческих установок. Пока же этого не произойдет, люди будут вести себя, по западным меркам, абсолютно иррационально – мучаясь от дезадаптации, противиться адаптационным поведенческим инновациям. [Вследствие данного иррационализма любые, даже самые либеральные реформы в России всегда делаются через мучительное насилие над большей частью россиян. Возможно, это во многом обусловливает злосчастную историю реформирования России. Ведь никого еще не удавалось сделать счастливым насильно.]

Чисто теоретически можно себе представить отличный от долгой мучительной эволюции путь адаптации – проведение процедур коллективного принятия решений с тем, чтобы сообща, согласованно выработать новые поведенческие установки. Однако представители эмпатичной культуры слишком инертны, чтобы взяться за реализацию данной теоретической возможности на практике. В это их могли бы вовлечь носители рационально-достиженческой культуры, но те совершенно отвернулись от задач коллективной адаптации (подробнее об этом см. ниже).

Дезадаптация вызывает у людей болезненную фрустрацию, которая, как установлено выдающимся психиатром и философом Фроммом [15], вообще типична для всех, кому трудно сориентироваться в ситуации возросшей свободы выбора в условиях неопределенности будущего. В такой ситуации "структура современного общества воздействует на человека одновременно в двух направлениях: он все более независим, уверен в себе, критичен, но и все более одинок, изолирован и запуган". В первом Фромм видит "позитивную" свободу, второе же приводит к тому, что "индивид оказывается "свободным" в негативном смысле, то есть одиноким и стоящим перед лицом чуждого и враждебного мира".

"Однако, чувство изоляции и бессилия индивида, ощущаемое множеством так называемых невротиков, нормальным средним человеком совершенно не осознается..." [Вот и россияне не осознают собственную фрустрацию, а значит, не отдают себе отчет в своей болезненной реакции на дезадаптацию в связи с резким увеличением свободы выбора и неопределенности будущего.] "…Осознать его слишком страшно – и человек прячет его под рутиной своих повседневных дел, под признанием, которое он находит в личных или общественных связях, под деловым успехом и целым рядом развлечений... Но одиночество, страх и потерянность остаются. Люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя "свободы от"; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от свободы вообще."

При демократии главным путем бегства от свободы является "автоматизирующий конформизм", выражающийся в том, что "свободный" человек на самом деле живет чужими, внушенными ему обществом мыслями, чувствами и желаниями. Вследствие чего "индивид превращается в робота, теряет себя, но при этом убежден, что он свободен и подвластен лишь собственной воле". Однако, как показано в [15], данный путь лишь "смягчает невыносимую тревогу, избавляет от паники и делает жизнь терпимой, но не решает коренной проблемы и за него приходится зачастую расплачиваться тем, что вся жизнь превращается в одну лишь автоматическую, вынужденную деятельность".

В [26] приводятся оценки психического состояния россиян, данные Дмитриевой, которая до 1998 года занимала пост министра здравоохранения, и профессором-психиатром из знаменитого Института Сербского Шостаковичем. Дмитриева утверждает, что почти 90 процентов населения нуждаются в помощи врача-психиатра. Шостакович объясняет это тем, что изменения в стране произошли так резко, что многие не сумели к ним адаптироваться.

Перестройка пробудила у некоторых россиян волю к общественным действиям. Немало таких действий были попытками реализовать потребность общества в коллективной адаптации. Данные попытки провалились, поскольку способность общества к самосовершенствованию угрожающе понижена из-за нерациональности. Но это вовсе не означает, что возможна только индивидуальная адаптация, а коллективной даже не следует пытаться заниматься. Однако, ныне именно такая конформистская и "антиидеалистическая" жизненная позиция часто встречается у наиболее деятельных россиян – представителей рационально-достиженческой культуры. Многие из них считают, что плодотворным может быть лишь занятие собственным делом, устройство жизни своей семьи, приятное времяпрепровождение и т.п., идеи же каких-то новых общественных преобразований России просто не заслуживают внимания.

Это мнение – проявление катастрофического непонимания идеи самой адаптации. А именно того, что адаптация – двусторонний процесс. Не может быть полноценной индивидуальной адаптации без коллективной и наоборот. За годы реформ, кардинально обостривших вопрос адаптации, неоднократно результаты долговременных усилий "среднего" россиянина по налаживанию собственной жизни в короткий срок рушились из-за ошибок в управлении обществом. Россия – наглядный пример, подтверждающий истину, которую ярко выражает общеизвестное высказывание "если вы не займетесь политикой, то она займется вами". Просто для того, чтобы заниматься коллективной адаптацией на пользу, а не во вред себе и окружающим, рядовые граждане должны быть достаточно рациональны (обоснования этого см. ниже). В таком случае они понудили бы политиков рационально и при участии самих рядовых граждан выработать и осуществить плодотворные социальные идеи.

Вообще, положение в идеологической сфере страны имеет большое значение для адаптации России в силу особенностей ее исторического пути. Советский Союз был создан в результате того, что к России присоединились те республики, в которых власть захватили коммунисты. Коммунистическая идеология затем стала основой тоталитарного режима в стране, определяя все аспекты ее жизни (а значит, и жизни базовой части СССР – России). Вот почему, по аналогии с термином «системообразующий фактор» коммунизм можно назвать "государствообразующей идеологией" СССР. В конце 80-х коммунизм утерял свое влияние, а следом и статус государственной идеологии, что и послужило одной из главных причин дезинтеграции СССР – государство распалось после того, как предельно ослабел государствообразующий фактор. Вместе с тем предложенная взамен коллективистского коммунизма индивидуалистическая либеральная идеология гражданского общества с рыночной экономикой не ассимилирована большинством населения России. Поэтому нынешнее неблагополучие российского общества, в котором прежде направляющая и консолидирующая функции выполнялись коммунистической идеологией, связано, в частности, с тем, что в настоящее время означенные функции не выполняются.

Эта связь осознана российской элитой. После выборов 1996 года при президенте страны была создана даже специальная комиссия для разработки национальной идеологии. Ее предложения публика встретила скептически; общее мнение выразил Солженицын, сказав, что национальная идея не может быть придумана группой назначенных персон, а должна сформироваться в народе. К сожалению, Солженицын не указал механизма такого формирования. Между тем, ждать, чтобы это произошло само собой, у России просто нет времени. Консенсусный идеальный образ бытия нации, другими словами, национальная идея, может быть сформирован в общенациональных процедурах, разработанных мной.

-------------------------------------------------------------

Аналогичные, хотя и на более благоприятном экономическом фоне, проблемы дезадаптации стоят и в Израиле.

Здесь громадные перемены произошли как внутри страны (массированная репатриация – "Алия" – из экс-СССР, увеличившая за 17 лет население Израиля на четверть, образование палестинской автономии и противостояние резко усилившейся террористической деятельности), так и в ее окружении (процесс стабилизации отношений либо даже мирного урегулирования с арабскими соседями на фоне прекращения противостояния двух сверхдержав на Ближнем Востоке и превращения мировой политической системы из двуполярной с полюсами в Москве и Вашингтоне в однополярную).

Особенно остро вопрос адаптации стоит в Алие – той части населения, которая вообще переместилась в новую, резко отличающуюся от прежней среду обитания. Как показали многочисленные исследования, проведенные среди репатриантов из бывшего СССР (см., например, [27-29]), "культурный шок" (так принято называть ту разновидность шока дезадаптации, которая характерна для русскоязычных репатриантов) аналогичен шоку реформ – другой разновидности шока дезадаптации, той, что характерна для россиян. Еще одна аналогия состоит в том, что увеличение неопределенности будущего в жизни репатриантов из экс-СССР обусловлено теми же двумя обстоятельствами, что и у россиян: (1) появлением массы необычных направлений, по которым возможно развитие жизни, вместе с отсутствием предопределенности того, что может произойти на каждом из этих направлений; (2) снижением стандартов социальных стабильности и гарантий по сравнению с теми, что были в СССР, и установлением их на уровнях, которые, естественно, ниже стандартов социальных стабильности и гарантий коренных израильтян и старожилов. Эти обстоятельства обострили проблемы адаптации тех же двух типов, что и у россиян, – индивидуальной и коллективной. И они остаются нерешенными не только в общине репатриантов из бывшего Советского Союза, но и в Израиле в целом (правда, в общенациональном масштабе они не так болезненно остры, как в Алие).

В отношении репатриантов это обусловлено, в частности, тем, что идеология "плавильного котла", принятая в Израиле много лет назад в качестве идейной базы адаптации, совершенно не подходит для Алии из экс-СССР. Однако, новой идеологии не выработано и адаптация Алии осуществляется во многом спонтанно. Положение в "общеизраильской" идеологической сфере не многим лучше российского – в этом уникальное сходство ситуаций дезадаптации в Израиле и России. Ведь кроме СССР в XX веке была создана еще одна страна с государствообразующей идеологией – Израиль. И до недавнего времени сионистская идеология определяла все важнейшие решения в стране. В начале 90-х правительство левых инициировало мирный процесс, что означало переход в геополитической сфере к совершенно другой идеологии "Нового Ближнего Востока". Хотя последняя так и не была принята значительной частью населения страны, реалии мирного процесса заставили правых отступить от жестких сионистских позиций. В экономике и левые, и правые являются сторонниками рыночных реформ, которые также ослабляют сионизм, поскольку способствуют утверждению в обществе индивидуалистических ценностей, все более и более вытесняющих коллективистские сионистские. В общем, Израиль вступил в период разрушения государствообразующей идеологии, причем новой идеологии, которая выполняла бы направляющую и консолидирующую общество функции сионизма пока не имеется.

---------------------------------------------------------

Способствовать продвижению идеологии рационального открытого общества в Израиле поставила своей целью группа ученых, общественных деятелей, учителей и служащих, в основном, из среды репатриантов из экс-СССР. Деятельность этой группы, которая носит чисто волонтерский характер, особенно необходима, т.к. фонд "Открытое общество" не работает в Израиле. Волонтеры самоорганизовались весной 2001 года под девизом "К открытому обществу" и провели ряд лекций, семинаров и деловых игр, направленных на привнесение в израильский социум через сферы политики и образования идеи становления рационального открытого общества как пути общего развития страны и, в частности, совершенствования ее способности к адаптации.

1.3. ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА

Проанализирую три важнейших фактора развития открытого общества, означенные выше – (I) утверждение плодотворного отношения членов общества к ошибочности, (II) радикальное повышение качества коллективного принятии решений путем искоренения в нем рыночного поведения и переориентации его на общие интересы и (III) укоренение в общественном сознании общественных ценностей.

1.3.1. ОРИЕНТАЦИЯ НА ПОИСК СОБСТВЕННЫХ ОШИБОК

Концепция радикальной ошибочности (fallibility – имеет дополнительный смысл "подверженность ошибкам, погрешимость") базируется на теории рефлексивности [16]. Рефлексивность в этой интерпретации означает, что наше мышление активно влияет на события, в которых мы участвуем и о которых мы мыслим. Участники событий строят свою деятельность на основе их представлений о реальности. Но эта деятельность и знания о реальности изменяют саму реальность. [Наглядный пример приводится из области биржевой деятельности. Предположим, авторитетным экспертом подготовлен и опубликован объективный отчет о состоянии фондового рынка, в частности, тенденциях в поведении и позициях субъектов этого рынка. Непосредственно после того, как отчет вышел в свет, с ним ознакомились биржевые игроки и под влиянием полученной информации перепланировали свое поведение. Следовательно, состояние фондового рынка через некоторое время изменилось. А значит, и отчет, и сделанные с учетом его перепланировки стали нерелевантными.] Таким образом, представления участников о реальности не могут рассматриваться как объективное знание.

На этом основании в концепции радикальной ошибочности утверждается, что все построения человеческого мозга в любом случае имеют недостатки. Недостатки доминирующих идей и институциональной организации общества становятся очевидными лишь по прошествии времени, и теория рефрексивности оправдывает только одно заявление – что все человеческие построения потенциально ошибочны. Идеологии и политика могут быть действенными только временно, в определенный момент истории. Такие построения с изъянами называются плодотворными ошибками, поскольку первоначально они приносят выгодные результаты. Итоговая выгода зависит от того, признаются и исправляются ли вовремя эти изъяны. Т.е. построения способны постепенно делаться более совершенными. Однако, никакие плодотворные ошибки не могут приносить выгоду бесконечно долго. В конце концов, когда время для их совершенствования и развития будет исчерпано, нужно, чтобы утвердилась новая плодотворная ошибка. Вот почему очень важно, чтобы люди и общество были постоянно настроены на поиск ошибок в своих мыслительных построениях и порожденных ими действиях или структурах. Это возможно в случае отношения к выявлению ошибочности как к ценности.

Ныне такого плодотворного отношения нет – еще и поэтому современное капиталистическое общество расценивается как "незавершенная и искаженная форма открытого общества". К сожалению, в [16] не предложено, как практически сориентировать людей на поиск собственных ошибок. Другими словами, обостряя постановку проблемы, [16] оставляет открытым вопрос о конкретном практически осуществимом пути ее решения.

Для того, чтобы увидеть один из возможных подходов к решению данной проблемы, следует обратить внимание на характерное высказывание, часто звучавшее на семинарах и деловых играх, проведенных группой "К открытому обществу". В ответ на призыв к выявлению ошибок в функционировании общественных институтов, кто-нибудь, как правило, возражал, что это не имеет смысла, поскольку политики даже не станут думать, как исправить выгодное для них ошибочное положение. Очевидно, необходимым условием самосовершенствования является способность распознавать изъяны в плодотворных ошибках или окончания периодов их плодотворности, а также улавливать моменты, когда появились новые методы и средства, на основе которых можно перестроить деятельность, сделав ее более плодотворной. Однако одного выявления несовершенств мало, поскольку исправление изъянов в нетривиальных построениях или утверждение новых таких построений – достаточное условие самосовершенствования – не может выполниться само собой. Для того, чтобы утвердить новые или даже просто скорректировать существующие идеологии, политические курсы, институциональные устройства и т.п., надо выработать и осуществить сложнейшие целенаправленные решения.

В связи с этим прежде всего возникает вопрос о том, как их выработать. В [16] данный вопрос не обсуждается, просто указывается на необходимость радикального улучшения коллективного принятии решений путем искоренения в нем рыночного поведения и переориентации его на общие интересы (II фактор развития открытого общества). В качестве же способа принятия решений, упоминается метод проб и ошибок. Между тем ясно, что возможных решений несметное количество, но только единицы из них могут быть хорошего качества. Поэтому очень маловероятно, что случайные пробы дадут нечто высококачественное. Вот если бы имелся инструмент выработки решений, который со значительной вероятностью давал бы решения хорошего качества, это было бы важнейшим фактором выполнения достаточного условия самосовершенствования. Причем наличие данного фактора, как я считаю, должно побудить общество к выявлению собственных ошибок, что является необходимым условием самосовершенствования.

Подобное заключение выглядит более очевидным, если речь идет об индивидуальном самосовершенствовании. [Кстати, об этом на семинарах и деловых играх группы "К открытому обществу" участники говорили гораздо охотнее, чем о коллективном самосовершенствовании. Все пришли к выводу, что вообще следует ставить не только задачу развития открытого общества, но и задачу развития открытого человека (т.е. индивида всегда открытого совершенствованию). Это даже побудило изменить девиз группы на "К открытому человеку и открытому обществу". Поэтому в дальнейшем в слова "развитие открытого общества" вкладывается смысл "развитие открытого общества с открытыми людьми".] Ясно, что пока человек не увидит, что у него есть инструмент исправления ошибок, ему не преодолеть психологическое сопротивление тому, чтобы выявлять собственные ошибки. И здесь не поможет никакая даже самая изощренная пропаганда в пользу настроя на постоянное отыскание в себе несовершенств. Жить с ошибкой и не понимать этого индивиду гораздо комфортнее, чем сознавать свою ошибку, но не иметь инструмента ее исправления. Когда его нет, такой дискомфорт и не плодотворен, и не практичен – ошибка не устраняется, а психологическое состояние индивида ухудшается. И наоборот, наблюдения подталкивают к выводу общего характера: если человек владеет каким-то ценным инструментом, у него обычно появляется естественное стремление использовать это свое достояние. Но для того, чтобы инструмент исправления ошибок можно было использовать, необходимо сперва выявить ошибки. Так что обретение инструментов выработки качественных решений по исправлению индивидуальных и коллективных ошибок – важнейший фактор выполнения достаточного условия самосовершенствования – будет, вероятно, способствовать и развитию настроя на выявление собственных ошибок, т.е. становлению фактора выполнения необходимого условия.

Как следует из цитированной в Предисловии сентенции Эйнштейна, обрести искомые инструменты можно, лишь перейдя на новый более высокий уровень мышления. В принятии решений этот переход осложняют прежде всего два следующих обстоятельства.

Первое. Люди не привыкли разбираться в теориях. Они в большинстве своем не хотят вникать в мою концепцию, а спрашивают, что же, исходя из нового значительно более высокого уровня мышления в принятии решений, рекомендуется делать с той или иной наболевшей проблемой. Представим себе, что в XV веке, в то время как согласно господствовавшему тогда в Европе уровню мышления считалось, что Земля плоская и в Индию можно добраться только держа путь на Восток, Колумб убеждал бы простых людей плыть для этого на Запад. Или в начале XX века Эйнштейн внушал бы широкой публике, что относительно разных систем отсчета время течет по-разному и чтобы попасть в далекое будущее, следует несколько месяцев полетать на ракете со скоростью близкой к световой. Большинство обыкновенных людей в означенные годы сочло бы рекомендации этих проводников нового для тех времен уровня мышления безумными. Вопросы принятия решений ныне считаются такими же очевидными по соображениям простого здравого смысла, как столетия назад движение Солнца. Некоторые нетривиальные рекомендации науки принятия решений мои современники воспринимают подобно тому, как современники Коперника воспринимали его теорию о том, что Земля вращается вокруг Солнца – полный бред! ведь из простого здравого смысла очевидно, что если Солнце каждый день встает на востоке и садится на западе, то оно вращается вокруг Земли. Подобную реакцию вызывают в зашоренных аудиториях и мои рекомендации: ученая заумь! да надо просто… – и мне разъясняют, как слабоумному, тот или иной подход к решению проблемы, очевидный на текущем уровне мышления. Да, признают, он не работает, но это, мол, связано не с его бессилием, а с неумелостью (злым умыслом, невезением и т.п.) людей, которые им пытались воспользоваться. Недаром восточная мудрость гласит: «бойтесь тех, кто для сложных проблем предлагает простые решения». Ведь если бы такие решения работали, они быстро были бы успешно реализованы. Их опасность в потенциальной популярности. Люди легко ведутся на простоту. Но, как правило, начав действовать по-простому в запутанных обстоятельствах, только осложняют положение. Будь у наболевших российских и израильских проблем простые решения, разве дошло бы до тупиковой дезадаптации?!

Второе затруднение в том, чтобы только поставить вопрос об изъянах имеющегося уровня мышления. Тема недостатков в мышлении очень щепетильна. Еще Шопенгауэр отмечал, что человек может принять упрек в каких угодно недостатках, например, в лживости, скупости, подлости, но только не в изъянах мышления. Люди сопротивляются этому, пусть даже вслед за признанием изъянов предлагается их корректировка, т.е. вопрос ставится прагматически – в ракурсе самосовершенствования. Человеку, особенно глупому, невыносимо читать или слушать о том, что он в дураках. "Недаром в своих перестроечных речах Горбачев, поговорив о прорехах и просчетах в промышленности, сельском хозяйстве, науке и т.д., тут же принимался превозносить советский народ, особенно упирая на накопленный им "громадный опыт и интеллектуальный потенциал". Звучало это по меньшей мере странно (получалось, что мы во всех делах попали впросак, но при этом выросли в очень умных людей)." Эта цитата – из моей статьи, написанной в начале 1990 года. В ней я доказывал, что наболевшие проблемы страны не поддадутся решению в перестройку, пока не будут предприняты меры (указывалось, какие конкретно) по корректировке изъянов мышления в принятии решений. Однако, несмотря на тогдашний пик гласности весь тот год я безуспешно (хотя и очень настойчиво) пытался опубликовать означенную статью в каком-либо издании, выходившем в СССР. Отказывали даже в полуподпольных диссидентских журналах, которые были столь бедны, что вообще не платили гонораров авторам. К концу 1990 я эмигрировал, а поэтому прекратил попытки напечатать статью в Советском Союзе и отправил ее в самый престижный и богатый зарубежный русскоязычный общественно-политический журнал "Страна и мир" (Мюнхен), где незамедлительно опубликовали ее первую часть [24], а через несколько месяцев – вторую [30].

Конечно же, высказанных в ней предостережений и предложений не услышали в СССР. Осмысленность перестройки осталась на прежнем уровне, судить о котором можно по цитированным в Разделе 1.1 речам Горбачева. Инициатор и лидер реформ только через пять лет после их начала (!) заявил о понимании того, что "нужна продуманная комплексная концепция перестройки", да и то на поверку оказалось лишь декларацией.

Ныне немало неглупых людей в России (в основном, это бизнесмены) понимают, что "продуманная комплексная концепция" стратегических преобразований в каком-то сложном деле нужна до начала их осуществления. Но почти никто не понимает, что этого отнюдь не достаточно.

Я неоднократно наблюдал, как разумный бизнесмен тщательно продумывал концепцию и вытекающую из нее стратегию инновационной деятельности, а затем подробно разъяснял это ведущим участникам запускаемого процесса – своим топ-менеджерам – и вроде бы добивался их согласия, понимания и даже энтузиазма. Однако, в "доначальном" видении нетривиального обновления в ситуации неопределенности будущего и недостатка информации, при этом имея дело с рефлексивным процессом, невозможно избежать серьезных погрешностей. И начав кардинально преобразовывать некоторую практическую область, инноватор обнаруживал, что все идет совсем не так хорошо, как виделось. Как следует из классического обзора школ стратегического планирования [31], подобный конфуз повсеместно отмечается экспертами : "У. Кичел, автор многих статей на тему стратегий в журнале "Fortune", указал на тот факт, что только 10% сформулированных стратегий действительно реализуются на практике (цифра, которую Т. Питерс назвал "чрезмерно раздутой"!)". На мой взгляд, одним из источников таких конфузов является то, что события в практической области хотя и инициируются деятельностью инноватора, однако конкретную форму принимают в результате действий-реакций участников процесса, порождаемых их мышлением. [Поскольку то, как протекает этот процесс, зависит от того, как он отражается в мышлении участников, его называют рефлексивным (to reflect – отражать).] Инноваторы же обычно не осознают, что строить такой процесс значит организовывать не только действия в практической области и их информационное представление участникам процесса, но еще и специальную работу с мышлением как тех, кто его ведут, так и тех, кто являются ведомыми. Это придает дополнительный смысл упоминавшемуся уже не раз высказыванию Эйнштейна о необходимости перехода на новый уровень мышления.

Рефлексивный процесс разворачивается под воздействием двух неразрывно взаимосвязанных источников – деятельностного и мыслительного, – все время влиящих друг на друга. Подобно тому как в шахматах один игрок не может сделать несколько ходов подряд и партия воплощается в поочередном взаимодействии партнеров, в рефлексивном процессе на каждый "деятельностный ход" следует реакция, порождающаяся мышлением участников и в конечном счете воплощающая исходные действия в конкретные события в практической области. И даже если участники процесса декларируют конструктивное отношение к инновации, реакции их стандартного мышления на преобразующие нововведения нередко оказываются ненамеренно (а порой и намеренно) деструктивными. Поэтому зачастую пытаться выстроить нестандартный сложный инновационный рефлексивный процесс, оперируя в одной только деятельностной сфере, это все равно что пытаться выстроить шахматную партию в рискованной остроатакующей с обеих сторон манере, играя черными фигурами с мощнейшим компьютером, у которого помимо права первого хода еще и программа ориентирована на осторожное создание стандартной сугубо оборонительной позиции.

Неопределенность того, какие реакции будет "выдавать" мышление участников рефлексивных процессов, есть одна из фундаментальных причин ошибочности в представлениях о таких процессах. Поэтому работа с мышлением ведущих и ведомых участников нестандартного сложного инновационного рефлексивного процесса необходима для привнесения в него большей определенности, а значит, сокращения базы ошибочности в его вИдении. Ясно, что это лишь один частный резон из тех, по которым нужно совершенствовать мышление менеджеров, управляющих ведением кардинальных преобразований. В общем, управление нестандартными сложными инновациями требует эффективного принятия решений в их планировании, контроле и корректировке. Но прежде чем переходить к общей проблеме, завершим обсуждение частного вопроса снижения неопределенности в поведении вовлеченных в преобразования людей.

Понятно, что если инновация противоречит интересам участников нововведений, то необходимая работа с их мышлением неизбежно должна быть манипулятивной и, следовательно, не объявляемой. Когда же речь идет, как в настоящей книге, о придании обществу и людям большей открытости, т.е. о повышении их способностей к самосовершенствованию, требуется откровенная работа по продвижению на новый более высокий уровень мышления. Как показано в Главе 4, повышение процедурной рациональности мышления в принятии решений сокращает подверженность людей манипуляциям. А также спонтанным реакциям, например, подобным той, что очень наглядно проявилась у Горбачева 12.1.1990 (утром он утверждал, что "нужна продуманная комплексная концепция перестройки", а вечером под влиянием увиденного им резкого неприятия литовцами сложившихся национальных отношений без всякого комплексного продумывания заявил о новой паллиативной цели).

Итак, рационализация мышления нужна, чтобы обеспечить (помимо прочего) уменьшение ошибочности благодаря большей "устойчивости" против возможных внешних манипулятивных воздействий на участников процесса и сокращению их непредсказуемых реакций.

В Главе 6 описана практика целенаправленного повышения процедурной рациональности принятия решений в компании N. В результате в этом сообществе произошел переход на новый более высокий уровень мышления, что позволило вести нестандартные сложные инновационные рефлексивные процессы наилучшим возможным образом – как рациональные открытые (рис. 1).

Таким же образом, думается, необходимо действовать, чтобы добиться крупного успеха, и в преобразованиях России.

«Заумь! – Возражают мне. – Просто позитивным нетривиальным обновлениям в России мешают влиятельные интересанты, препятствующие планируемым инновациям или искажающие их (порой, до неузнаваемости) к своей выгоде.» Безусловно, это очень значительный барьер на пути изменений к лучшему. На мой взгляд, однако, в России чересчур склонны к теории заговора и не придают должного значения двум другим возможностям возникновения препятствий к позитивным обновлениям. Ущерб инновации могут нанести и ее сторонники – как не инспирировано (из-за собственных ошибок, непонимания, стереотипных неподходящих для новой ситуации реакций и т.д.); так и инспирировано, поддавшись манипулированию со стороны противников. Да и вообще, что делать, если все сводить к козням власть имущих интересантов, – опустить руки или наивно ждать, как Бен-Исраэль (см. Раздел П2), пока "ситуация выдвинет необходимых людей"?! Я предлагаю действовать по-другому (Раздел П3, подробнее – Разделы 3.4 - 3.8).

1.3.1.1. ПРОЦЕДУРНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

Под процедурой принятия решений разумеется весь процесс от начала рассмотрения проблемы до окончательного определения решения, готового к реализации.

Обычно рациональная процедура состоит из четырех фаз, описанных в Разделе П1, однако это построение мыслится гибким в двух отношениях.

Во-первых, индивидуум или коллектив, принимающий решение, может возвращаться с более поздних фаз на начальные, если появившиеся в процессе решения данные наталкивают на переосмысление сделанных прежде выводов. [Что, как правило, и происходит при решении сложных проблем.] Скажем, в связи со сгенерированным на второй фазе неожиданным вариантом решения может оказаться целесообразным уточнить постановку проблемы, вернувшись для этого на первую фазу. Или например, получение на третьей фазе неблагоприятного прогноза последствий каждого из вариантов решения, возможно, потребует вновь обратиться ко второй фазе для поиска новых вариантов или даже к первой фазе для модификации видения проблемной ситуации.

Во-вторых, в различных областях принятия решений для разных классов проблем вышеозначенная схема может воплощаться в разнообразных моделях принятия решений. Например, для принятия стратегических решений в менеджменте в науке принятия решений разработаны широко известные модели субъективной ожидаемой полезности [34], последовательного ограниченного сравнения [35], логического инкрементализма [36], а также ряд их модификаций и других менее известных моделей. Помимо представителей науки принятия решений различные процедурные подходы к принятию решений предложены и учеными из других школ знания. Скажем, в СССР широкое распространение получили организационно-деятельностные игры, разработанные в Московском методологическом кружке [37].

Как отмечалось в Разделе П1, по идее процедурной рациональности, развитой Саймоном [38], высокое качество решения со значительной вероятностью предопределяется высоким качеством (рациональностью) процедуры принятия решения.

Следует уточнить, что подразумевается под качеством решения, выражающего нетривиальное обновление в ситуации неопределенности будущего и недостатка информации и воплощающегося в жизнь в ходе рефлексивного процесса. В таких обстоятельствах естественное определение хорошего решения, как такого, которое обеспечивает эффективное достижение намеченной цели, не подходит. Ведь исходное представление о цели, вероятно, окажется ошибочным и изменится при реализации решения (см. Разделы 1.1 и 1.3.1). Поэтому хорошим решением предлагается считать такое, о котором субъект, его принимающий и будущий осуществлять в дальнейшем, не станет сожалеть после его принятия [39]. Ясно, что при этом понимании качества решения оценка его может быть только вероятностной, что и отражено в идее процедурной рациональности.

Область высокоэффективного применения рациональных процедур личного, социального, делового, политического и т.п. принятия решений хоть и ограничена, но предельно широка. Дело в том, что ограничения связаны с очень редкими особенностями либо проблем принятия решений, либо субъектов, принимающих решения, либо условий, в которых рассматриваемые проблемы актуализируются.

В отношении проблем ограничения столь же очевидны, как и для технического проектирования. Если процедурно рационально проектировать, скажем, трактор, то получится хорошее проектное решение. Но никакая процедурная рациональность не даст решающего эффекта в проектировании, например, машины времени, поскольку нет ни малейшего представления о том, при помощи каких действий можно было бы осуществить путешествие во времени. Идея процедурной рациональности эффективна при выработке решений в ситуациях, в которых 1) средства достижения требуемых целей могут быть найдены среди существующих приемов и методов действий либо 2) хоть и не существует прямо пригодных приемов и методов, есть такие, которые можно понятным образом приспособить в качестве средств достижения целей. К таковым относится подавляющее большинство ситуаций принятия решений, с которыми сталкиваются люди. Процедурно рациональный подход, как правило, теряет высокую эффективность (оставаясь, впрочем, отнюдь не бесполезным) в очень редких случаях: в сугубо творческих проблемах, решение которых не обеспечено в методическом отношении и требует нетривиальной поисковой деятельности, изобретательских озарений и т.п.

Полезность данного подхода даже в этих случаях, согласно [40], определяется прежде всего рациональностью 1-ой фазы принятия решений – грамотностью и глубиной уяснения и постановки проблемы. «Почему осознанные формулировки условий и цели задачи в общем виде, осознанная формулировка причин препятствий к достижению цели, элементов, легко изменяемых и неизменяемых, приводят к изобретательским решениям? С точки зрения когнитивной психологии любая информация, оказывающаяся в поле осознанного внимания, становится источником активационного процесса в структуре знаний (СЗ)… При стихийном решении задачи <из некоторой предметной области> единственным источником активационного процесса в СЗ является буквальное <интуитивное> восприятие условий задачи. Активационный процесс распространяется по сильным связям <между элементами СЗ, относящимися к предметной области>, соответствующим наиболее вероятным <стереотипным> представлениям решающего. Если СЗ решателя в данной области стандартна, то возникают шаблонные варианты решения. Если структура знаний оригинальна, то возможны и оригинальные идеи. При использовании осознанных <обобщенных> формулировок возникают новые активационные процессы, которые, суммируясь с возбуждением элементов СЗ <за рамками наиболее вероятной предметной области>, слабо связанных с условиями задачи, вызывают их сознавание. В результате становится возможной генерация маловероятных оригинальных идей <из-за распространения активации и по слабым, иначе говоря, парадоксальным связям>.»

Ясно, что рациональные процедуры малоэффективны еще и в тех случаях, когда субъекта, принимающего решения раздирают противоречивые стремления. В частности, при коллективном принятии решений так бывает в ситуациях, в которых между участниками принятия решений существуют непреодолимые антагонистические противоречия. Следует отметить, что такие ситуации встречаются тоже довольно редко. Зачастую антагонистические противоречия преодолеваются как раз правильной постановкой проблемы в ходе рациональной процедуры принятия решений. Обычно это получается, если в рассмотрение проблемы участниками принятия решений привнести беспредпосылочность. Последняя воплощается в видении проблемы, подлежащей решению, с разных возможных позиций. Обычно взгляд на проблему исходит из какой-то позиции (недаром говорят: "точка зрения"). Эта позиция – предпосылка того, как будет восприниматься проблема, – источник предвзятости и контрпродуктивной узости взгляда.

Дабы плодотворно "расширить" видение, надо "ходить" по позициям подобно тому, как это делают хорошие шахматисты. Скажем, играют А и Б. Игрок А рассматривает положение в партии не только со своей стороны, но и со стороны Б. Причем еще и с точки зрения того, что может предполагать Б о плане игры А. Таким образом А пытается поставить себя на место Б и посмотреть с этой позиции на играющуюся партию и игру в ней А. Если А хороший шахматист, то он строит свой план, учитывая, как игра по этому плану может быть воспринята Б. Для этого шахматное мышление А должно быть беспредпосылочно. Итак, при беспредпосылочном рассмотрении проблемы лицо, принимающее решение, мысленно встает на разные возможные позиции и понимает, как с каждой из чужих позиций выглядит проблема и как представляются остальные позиции, в частности, его собственная (об этом см. [41]).

Беспредпосылочность обеспечивает реалистичное многостороннее видение проблемы, побуждающее преодолевать антагонизм. Например, если проблема повышения экономического благосостояния ставится как перераспределительная, то между участниками принятия решения по перераспределению возникают антагонистические противоречия, поскольку выигрыш кого-либо из них приводит к сокращению того, что остается на долю других. Беспредпосылочное рассмотрение проблемы (его возможное процедурное воплощение см. в Разделе 1.3.2) может побудить искать ее решение в приращении общего объема благ при сохранении исходных пропорций их распределения. В таком случае при получении искомого решения выиграют все (данный подход принято называть политикой эффективности – см. Главу 3).

И наконец, от процедурной рациональности не следует ждать чудодейственного эффекта и тогда, когда решения принимаются в условиях очень большой неопределенности будущего. Такие условия могут сложиться, например, из-за полной недоступности априорных знаний о том, какие факторы и как воздействуют на те или иные аспекты проблемы. Впрочем, даже в данной редкой ситуации зачастую оказывается продуктивным многократное повторение рациональной процедуры выработки сначала исходного, а затем скорректированных решений, как это описано выше в пояснениях к рисунку 1. Изображенную на нем схему можно назвать схемой метода "рационально планируемых проб" и ошибок. Здесь принятие решений расширяется с одной процедуры, предшествующей практической работе и четко отделенной от нее, до процесса, пронизывающего всю деятельность в целом. Причем необходимо, чтобы в мышлении деятеля процедурной рациональности постоянно сопутствовали (а) рефлексия и (б) плодотворное отношение к ошибочности. То есть субъект, действующий этим методом, должен (а) уметь смотреть на то, как осуществляется деятельность, и на себя в ней как бы со стороны и (б) быть настроенным на выявление собственных ошибок.

Итак, даже в тех редких ситуациях, в которых имеются вышеозначенные ограничения, процедурно рациональное принятие решений хотя и теряет высокую эффективность, как правило, все же остается довольно продуктивным. Для этого требуемой в первую очередь процедурной рациональности должны сопутствовать еще три компонента – рефлексия, плодотворное отношение к ошибочности и беспредпосылочность мышления. На мой взгляд, вместе данные четыре компонента составляют основу того нового уровня культуры принятия решений, который поможет справиться с проблемами, созданными нынешним уровнем мышления.

Попутно замечу (на момент выходя за рамки темы, обсуждаемой в настоящем разделе), что развитие последних трех компонентов могло бы, по всей видимости, существенно обогатить не только мышление в принятии решений, но и в других сферах человеческой деятельности. И касательно одного из них – плодотворного отношения к ошибочности – именно в этом и состоит I фактор становления подлинно открытого общества (тот, что связан с выполнением необходимого условия самосовершенствования – выявления собственных несовершенств). В настоящем разделе обсуждается исправление несовершенств – достаточное условие самосовершенствования, поэтому речь идет только о переходе на новый уровень культуры принятия решений.

Очевидно, начинать этот переход целесообразно с рационализации. Ведь если она будет проводиться корректно, то в принятии решений обязательно повлечет за собой продвижение и в аспектах остальных трех вышеозначенных компонентов. Например, само использование схемы, изображенной на рисунке 1, побуждает пользователя постоянно обращаться к рефлексии и плодотворно относиться к ошибочности.

1.3.1.2. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И АДАПТАЦИЯ

К сожалению, есть ряд психологических и культурных "стопоров", препятствующих процедурно рациональному принятию решений – это функциональная закрепленность [42]; фиксация [43]; различные предвзятости: в репрезентативности [44], в доступности [45], в "якорировании" [46] и в оформлении проблемы [47]; социализация в культуре бедности [48]; ассимилирование российско-советской культуры принятия решений [3, 10, 24]; иррациональные русские и ивритские языковые модели [8]. Между тем, "технология" принятия решений, применение которой способствовало бы процедурно рациональному принятию решений, целенаправленно разрабатывается лишь с середины XX века и знание ее пока не распространено широко не только в Израиле и тем более в России, но и на Западе. Значительные отклонения от процедурной рациональности характерны даже для многих американских менеджеров [49]. И это несмотря на то, что, с одной стороны, принятие решений является сутью управленческой деятельности [33], а с другой стороны, из всех областей современного менеджмента научные методы были применены к принятию решений в большей мере, чем к чему-либо другому [50]. В общем, для подавляющего большинства людей естественно отклоняться от рациональных процедур в принятии решений, а понимание необходимости искусственного устранения этих отклонений не велико на Западе, очень мало в Израиле и практически отсутствует в России.

Самые значительные отклонения от процедурной рациональности свойственны тем, для кого типично полностью полагаться на стереотипно-интуитивное принятие решений. Модели, описывающие принятие решений этого типа, разработаны в когнитивной психологии [51] и в области искусственного интеллекта [52]. Они позволяют понять связь интуитивного и рационального принятия решений с адаптацией. И психологи и кибернетики сходятся в том, что интуитивные механизмы принятия решений (в когнитивной психологии называемые эвристиками, а в области искусственного интеллекта – фреймами) вырабатываются у людей в процессе их жизни в привычной окружающей среде. Поэтому лишь в данной среде "стереотипная" интуиция и может сносно работать. Как только окружающая среда резко меняется (она может измениться в связи с радикальными преобразованиями старой среды, как для россиян и израильтян-старожилов, или в связи с перемещением в новую среду, как для репатриантов), апробированный опыт зачастую не подходит – жизненные ситуации устроены по-новому, усвоенные поведенческие решения не эффективны. В таких случаях решения, которые "подсказывает" "стереотипная" интуиция, непригодны.

Между тем, резкое изменение окружающей среды приводит к необходимости принимать многочисленные важные решения в условиях неопределенности. В потоке жизненных вызовов появляется гораздо больше насущных, чем прежде. Если реагировать на них по интуиции, сформировавшейся в прежней среде, то до тех пор, пока не выработаются отвечающие новой среде корректировки в интуитивных механизмах принятия решений, часто будут совершаться ошибки. Что и происходит у подавляющего большинства людей, у которых превалирует интуитивное принятие решений. Не выход и удерживаться от принятия самых насущных решений. И в том и в другом случае существует большой риск ухудшить собственное положение в ходе адаптации. Вот почему у психологов широко распространено мнение о том, что для успеха индивидуальной адаптации во всех фундаментальных (имеющих большое значение для жизни и деятельности) проблемах предпочтительно переключиться с интуитивного или отчасти интуитивного на рациональный подход к принятию решений. [Как отмечено в [38], когда психологи используют термин "рациональный", они обычно имеют в виду процедурную рациональность.]

Аналогичное мнение по отношению к организациям утвердилось в теории менеджмента [53-56] – при адаптации организаций к изменившимся условиям существования для достижения успеха в этом деле фундаментальные стратегические решения предпочтительно принимать процедурно рационально. Причем в [56] эмпирически доказано, что зависимость эффективности стратегических решений от процедурной рациональности тем сильнее, чем более изменчива среда существования.

Таким образом, для дальнейшего изложения очень важно отметить, что процедурная рациональность широко признана в качестве одного из главных факторов, которые способствуют адаптации индивидуумов и общностей людей.

1.3.1.3. СЕТЬ ПОДДЕРЖКИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ

Как же, учитывая вышесказанное, построить на основе процедурной рациональности инструмент выработки индивидуальных решений, который с большой вероятностью давал бы решения хорошего качества? Напомню, я добавил индивидуальный компонент (развитие открытости человека) к исходной постановке задачи, разрешению которой посвящена настоящая глава.

Очевидно, взрослые занятые люди не пойдут в массовом порядке изучать науку принятия решений на каких-нибудь курсах или в учебных заведениях типа российских послереволюционных классов ликвидации безграмотности. Другое дело, если повсеместно будет развернута сеть общедоступных (поначалу даже бесплатных и, главное, широко рекламируемых) высокопрофессиональных консультационных пунктов, оказывающих практическую помощь в выработке решений по конкретным жизненным вопросам. Например, вопросам трудоустройства, выбора профессии или смены ее, открытия бизнеса, переезда на новое место жительства, жилищного устройства, выбора способа хранения и приумножения финансовых накоплений и т.п. Компетентные услуги такой сети несомненно привлекут "среднего" человека.

В процессе консультирования компьютер и консультант вместе будут чем-то вроде сложнейшего мощного инструмента принятия решений, который сам инструктирует клиентов, как с ним работать [1]. Аналогичные в принципе инструменты разработаны и применяются, в основном, для решения стратегических проблем управления в бизнесе. Они называются системами поддержки решений (decision support systems). Слово "поддержка" в названии отражает то, что система не принимает решение за клиента, а лишь обеспечивает весь необходимый методологический и информационный сервис для рациональной выработки решения клиентом.

Из опыта принятия решений при помощи систем поддержки в управлении бизнесом известно, что это дает двоякий положительный психологический эффект. С одной стороны, даже на "неграмотного" в плане рациональности индивидуума производит впечатление научная обоснованность, логика и фундаментальность процедуры, учет всех возможных факторов и обстоятельств, использование математических методов обработки данных. Это дает уверенность в хорошем качестве принятого решения. С другой стороны, человек проникается сознанием ценности принятого решения и ощущением удовлетворенности от того, что оно, хоть и принято при поддержке системы, является все-таки его собственным решением. Это порождает сильное стремление реализовать данное решение, а высокая мотивация, как известно, – важнейшее условие успеха любого начинания.

Достижение успеха в результате реализации решения, принятого при поддержке специальной системы, подталкивает к тому, чтобы воспользоваться услугами подобных систем и в других проблемах принятия решений. То есть, запускается рефлексивный (саморазвивающийся) процесс рационализации: 1) повышается рациональность принятия все большего и большего количества решений и 2) рациональность все больше и больше превращается в одну из жизненных ценностей.

Помимо психологического и рефлексивного эффекта пользование системами поддержки решений дает и обучающий, и поведенческий эффект. Когда человека проводят через рациональную процедуру принятия решений, при этом разъясняя методологические и психологические азы того, что делается, он, естественно, усваивает кое-какие из них, овладевая техникой и приемами, способствующими рациональности принятия решений. Повышается его рациональная грамотность и в аспекте понимания возможных типичных отклонений от рациональности – психологических установок, ценностной ориентации и приоритетов, препятствующих рациональности. На этой основе в процессе консультации клиент начинает осознавать характерные для его стиля принятия решений отклонения от рациональности. А из практики психоанализа известно, что если осознать, вытащить наружу внутренние помехи, препятствующие оптимальному функционированию психики, то они сглаживаются. Это же происходит и с отклонениями от рациональности в индивидуальном стиле принятия решений. А значит, поведение человека становится более рациональным не только в проблемных ситуациях, в которых он пользуется системами поддержки решений, но и в других случаях принятия важных решений.

Представляется, что настроить людей на постоянный поиск собственных ошибок невозможно будет до тех пор, пока у них в распоряжении не появится действенный инструмент исправления ошибок. Но как только это произойдет, данный настрой, вероятно, удастся создать, широко демонстрируя публике сначала эффективность означенного инструмента, а затем – полезность выявления своих ошибок в ситуации, когда есть инструмент их исправления. Обычно у человека, обретшего какой-то действенный инструмент, вполне можно возбудить стремление им пользоваться. Но для того, чтобы удовлетворить стремление исправлять ошибки, их прежде необходимо выявить. Таким образом опосредованно можно будет побудить людей к поиску у себя ошибок. То есть, развертывание сети поддержки рационального принятия важных жизненных решений опосредованно поспособствует формированию первого фактора развития открытого общества в индивидуальном аспекте.

Такого же эффекта резонно ожидать и от других мер по рационализации индивидуального принятия решений, которые могут быть предприняты в образовании, повышении профессиональной квалификации, средствах массовой информации и т.д. Эти меры намечены во второй главе, там же приведен и эскиз программы означенной рационализации.

1.3.2. ПОВЫШЕНИЕ КАЧЕСТВА КОЛЛЕКТИВНОГО ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ ПУТЕМ ПЕРЕОРИЕНТАЦИИ ЕГО НА ОБЩИЕ ИНТЕРЕСЫ

Второй важный фактор развития открытого общества в [16] связывается в первую очередь с функционированием представительной демократии как механизма принятия важнейших коллективных решений в современном обществе. Главные недостатки в этой области, согласно [16], состоят в том, что избранные представители народа во власти не ориентируют свои решения на общие интересы, а избиратели не противятся такому положению вещей в достаточной мере. Причиной этих недостатков является господство "рыночного фундаментализма", в результате которого рыночное поведение, направленное на получение личной выгоды, воцарилось в политике.

В данном случае, как и в случае первого важнейшего фактора развития открытого общества, проблема только ставится, вопрос же о конкретном практически осуществимом пути ее решения остается открытым.

Ряд политологов представляют вышеупомянутые недостатки как выражение межгрупповой борьбы за большую долю из невозрастающего существенно объема общих благ. В этой борьбе прирост благосостояния достигается за счет сокращения того, что останется для других (такую политику называют перераспределительной). Но означенный прирост можно повышать и посредством существенного приращения общего объема социальных благ, увеличивающего благосостояние всех, т.е. при помощи принципиально иной политики, которая называется эффективной (см. Главу 3). Поборники политики эффективности считают, что представление о демократическом процессе как о соперничестве разных групп интересов является слишком узким [57]. Концентрация внимания на перераспределении, обусловленном специфическими интересами отдельных групп, может замедлить экономический рост и осложнить политическую жизнь из-за снижения значения общих для всего населения интересов [58]. Для того, чтобы не допустить этого, по мнению многих, например, М. Шапиро [59], следует перейти к эффективности как основному критерию социальной политики и рациональному процессу принятия решений. "Хорошей" должна считаться не та политика, которая представляет собой продукт межгрупповой борьбы, а тот курс, который разрабатывается на основе рационального политического анализа [60].

В Разделе П1 и Главе 3 показано, что в условиях манипулятивной демократии в России и недостаточно "зрелой" демократии в Израиле конвенциональная процедура выборов работает на избрание политиков, предрасположенных больше к проведению политики межгруппового перераспределения, а не политики общенациональной эффективности. Процедура выборов проанализирована в плане ее отклонений от процедурной рациональности в принятии решений. Выявлены те отклонения, которые обусловливают означенную неэффективную работу конвенциональной процедуры выборов. Предложена новая, свободная от этих отклонений процедура, внедрение которой может способствовать избранию более эффективных по отношению ко всему обществу политиков и, сделав неуместными предвыборные кампании, сэкономить громадные средства, затрачиваемые в связи с ними. Предложена также и новая, построенная на том же приеме, рациональная процедура референдумов (ее гипотетический пример приведен в Разделе 5.3.4). Вместе эти процедуры могли бы образовать систему общенационального рационального принятия важнейших общественно-политических решений – основу рационализированной демократии.

Подобные, а также построенные на других приемах рациональные процедуры коллективного принятия решений способны дать большой эффект не только при проведении в общенациональном масштабе, но и в региональном и местном форматах, в государственных и общественных организациях. Набросок общей программы внедрения в жизнь страны или региона таких процедур представлен во второй главе. В третьей главе более детально намечен возможный сценарий формирования системы общенационального рационального принятия важнейших общественно-политических решений.

С 2000 года я начал проведение новых рациональных коллективных процедур, направленных на решение насущных проблем в организациях. Помимо большого эффекта в ориентировании индивидов на общие интересы эти процедуры много дают и в рационализации в силу следующих резонов. Во-первых, людей гораздо реальнее побудить участвовать в интересной коллективной работе, нужной к тому же для решения важной проблемы, чем заниматься индивидуальным самосовершенствованием. Во-вторых, охват публики при коллективном принятии решений в десятки раз больше, чем при индивидуальном.

В России имеется положительный опыт (к сожалению, все реже и реже применяемый на практике) проведения хорошо структурированных процедур коллективного принятия решений – организационно-деятельностных и проблемно-деловых игр. Предлагаемые мной новые коллективные процедуры многое заимствуют от этих игр, отличаясь, с одной стороны, большей рациональностью, а с другой нацеленностью на наглядный тренинг участников – пояснение им общего хода, отдельных фаз и компонентов процедур принятия решений.

Наглядную эвристическую модель удобно применять для оформления первых фаз рациональной процедуры принятия решений в сложных проблемах: 1) уяснения и постановки проблемы; 2) генерирования вариантов решения. Эти варианты возникают как ответы на вопрос "что делать?". Но предварительно в ходе процедуры данный вопрос осознанно увязывается с вопросами (а) "как видится проблема и почему (на каких основаниях)?" и (б) "как можно действовать (какие методы, средства и ресурсы разрешения формулируемой проблемы имеются в распоряжении и почему они будут работать)?", а они увязываются друг с другом и с потенциально возможными вариантами ответов на вопрос (в) "что делать?". [Вопросы (а)-(в) являются упрощенной версией вопросов (1)-(3), которые в Разделе П1 сформулированы для определения составляющих содержательно рационального решения.]

Взаимоувязанность (1)-(3) составляющих решения является главным условием содержательной рациональности. В процессе выработки решения сначала намечается 1-я составляющая, затем проверяется имеются ли для разрешения поставленных в ней задач эффективные методы, средства и ресурсы (2). Если нет – корректируется 1-я составляющая: намеченные в ней цели и задачи изменяются на более реалистические, и снова проверяется 2-я составляющая. Так повторяется до тех пор, пока 1-я и 2-я составляющие приводятся в соответствие друг другу. Потом аналогично увязываются между собой 2-я и 3-я составляющие. При этом для того, чтобы составить плодотворную программу действий (3), возможно, потребуются методы, средства и ресурсы, столь существенно выходящие за рамки 2-й составляющей, что нарушится соответствие между ней и 1-й составляющей. Значит, опять понадобится корректировка намеченных целей и задач (1) и их взаимоувязка со 2-й составляющей, а ее – с 3-й. И т.д. В общем, при выработке содержательно рационального решения его три составляющих принимают окончательный вид только тогда, когда все они увязываются друг с другом.

Без этого в сложных проблемах жизни и деятельности вопрос "что делать?", поставленный в отдельности, порой несет в себе не много смысла и ответы на него оказываются дезориентирующими. Совокупность подобных 3-х вопросов в [61] предложено называть "комнатой" [(а) – "левая стенка", (б) – "правая", (в) – "пол"; их взаимоувязка – "кружение по комнате"] – метафора призвана подчеркнуть, что нет существующих вне сознания конкретного человека реальных проблем. Проблема существует здесь и сейчас и у определенного индивидуума – в "комнате" его сознания.

На первой фазе принятия решений – уяснении и постановке проблемы – особенно важна беспредпосылочность. Она процедурно воплощается в модифицированной мной методике диалога-дискуссии [62], способствующей восприятию альтернативных позиций и предотвращающей защитные реакции [63] в ответ на альтернативные взгляды. В диалоге альтернативные позиции представляются (в моей модификации – структурированно – по модели "комната") без критики, работа идет на понимание. Так осуществляется первый этап "расширения" каждого индивидуального вИдения проблемы – с личной точки зрения (позиции) до понимания и альтернативных взглядов. В дискуссии участники высказывают аргументированное отношение к позициям друг друга. Причем на этом этапе критика и корректировка каждой позиции осуществляется «внутри» нее – в рамках эвристической модели, представляющей данную позицию, проверяется логика и обоснованность ответов на каждый из вопросов (а)-(в), а также их взаимоувязка. Оперирование со структурированно представленными позициями сильно сокращает время обсуждения и способствует пониманию и конструктивности дискуссии. Основная модификация методики состоит в добавлении к ней этапа сближения позиций, в рамках которого органично обеспечивается "хождение" участников по позициям. Выполнение задания этого этапа обучает участников оперировать с проблемой, как бы находясь на той или иной альтернативной позиции (в "комнате" другого дискутирующего) и привнося в нее что-то "извне" – из своей позиции. В результате, с одной стороны, позиции сближаются, а с другой стороны, понимание альтернативных взглядов углубляется до их освоения на операциональном уровне. Таким образом, "расширения" индивидуальных видений проблемы приобретают новое более высокое качество. В силу этого увеличиваются возможности перейти от конвенционального – "понижающего", по терминологии [62], – согласия (сводящегося к тому зачастую мизерному общему, что есть во всех точках зрения) к согласию "возвышающему" – наступающему тогда, когда все участники овладели всеми точками зрения, т.е. их "расширенные" индивидуальные видения проблемы почти совпали! Как показывает практика моего консультирования по ведению нестандартных сложных инновационных процессов, диалог-дискуссия-сближение позиций неизменно дает тот тип согласия, который я называю "деятельностным". Участники всегда приходят к консенсусу в выработке плана начальной стадии мероприятий по осуществлению исходного или скорректированных решений (см. рисунок 1). А более полного согласия, собственно, и не требуется в практической деятельности, поскольку по завершении каждой начальной стадии реализации всего плана в целом проводится процедура принятия решения по корректировке процесса инновации.

То есть, в исходном состоянии (ИС) объекта преобразований их участники, несмотря на, может быть, несколько отличающиеся друг от друга представления о конечной цели (Цель1), вырабатывают согласованный план первой стадии преобразований (ИС…ПРС1) – единый начальный шаг на пути к немного разным целям. Он-то и является единственным реальным руководством к деятельности, поскольку после его осуществления проводится процедура принятия скорректированного решения. А в новой скорректированной модели инноваций могут несколько измениться и цель (Цель2), и методы и средства ее достижения, а следовательно, и действия, планируемые на второй стадии преобразований (РеальныйРС1…ПРС2).

Поиск собственных ошибок процедурно воплощается в "негативных" мозговых штурмах. Дело в том, что, даже когда люди осмысленно занимаются целеполаганием (то есть вырисовывают образ желаемого будущего), они зачастую рисуют только то позитивное, чего желают достичь в будущем, но не уделяют достаточного внимания обрисовыванию того негативного, чего желательно было бы избежать. В результате в вырабатываемом при таком целеполагании плане действий присутствуют шаги, направленные на достижение позитива, но отсутствуют акции по предотвращению негатива. Поэтому коллективу, принимающему решение, предлагается вырабатывать идеи о том, 1) какие вероятные отрицательные последствия будут сопутствовать достижению желательного положения, 2) почему может сорваться достижение намеченной цели. Если в последующем анализе результатов этих двух штурмов констатируется наличие очень вероятных негативных побочных эффектов или значительных препятствий на пути к цели, которые не ясно, как преодолеть, это служит сигналом ошибки в постановке цели или в определении методов и средств ее достижения. "Негативные" мозговые штурмы целесообразно проводить на первой фазе принятия решений и в завершении четвертой фазы, когда выбран уже путь решения проблемы и детально планируется первая стадия (см. рисунок 1) этого пути.

В пояснениях участникам сжато излагаются те положения науки принятия решений, в соответствии с которыми делается каждый шаг процедуры и строится вся последовательность шагов, а также обращается внимание участников на то, как обычно, а не рационально носители российской культуры осуществляют данные шаги (или вовсе не делают какие-то из них). После каждой фазы процедуры устраивается рефлексия – участники обсуждают (структурированно – по модели "комната") видение, основания, методы и средства своей деятельности по принятию решения, а также проделанное уже в ходе этой деятельности и, возможно, появляющиеся идеи ее улучшения.

То есть в процессе решения насущной для участников проблемы на ее реальном материале им еще органично даются теория и опыт процедурного воплощения четырех компонентов мышления – рациональности, рефлексии, плодотворного отношения к ошибочности и беспредпосылочности – составляющих, на мой взгляд, основу нового уровня культуры принятия решений. Причем эти компоненты иллюстрируются простыми наглядными схемами или моделями, способствующими пониманию и запоминанию.

Вообще, призывать к новому уровню мышления в принятии решений или обучать ему в ходе теоретических штудий – занятие праздное. Когда же каждому компоненту продвинутого мышления соответствует определенный фрагмент процедуры, на этом отрезке процедуры данный компонент просто воплощается в мыследеятельности участников. То есть, они как бы "процедурно переводятся" на новый уровень мышления в принятии решений.

И в этом еще один резон (даже более важный, чем приведенные выше два) большой эффективности новых, названных мной "рационально-тренинговыми", процедур коллективного принятия решений в деле рационализации. Ведь при индивидуальном рациональном принятии решений дополняющие процедурную рациональность компоненты нового уровня мышления – рефлексию, плодотворное отношения к ошибочности и беспредпосылочность – воплотить во фрагменты процедуры столь естественно, как при коллективном, затруднительно. Между тем эти компоненты очень важны, вот почему их процедурные воплощения я считаю необходимым включить и в общенациональное рациональное принятие решений (см. Разделы 3.4 и 5.3.4).

Как свидетельствует практика проведения моих рационально-тренинговых процедур в России, Израиле и США, участие в них зачастую дает многосторонний эффект аналогичный эффекту индивидуальной рационализации, описанному в Разделе 1.3.1.3. Еще об одном важном эффекте этих процедур – духовном – речь пойдет в Разделе 1.5.

1.3.2.1. "ПИРАМИДАЛЬНАЯ" СЕРИЯ КОЛЛЕКТИВНЫХ ПРОЦЕДУР ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

В процессе планирования значительной и нетривиальной инновации в большом коллективе сначала решаются наиболее принципиальные и общие проблемы, это задает рамки для решения более конкретных, но менее важных вопросов, и т.д. Важнейшие проблемы касаются тех аспектов деятельности коллектива, которые являются прерогативой руководителя, несколько менее важные – топ-менеджеров, еще менее важные – управляющих среднего звена и т.д. Поэтому, если процесс планирования инновации строить как коллективное принятие решений по этапам, в котором на каждом следующем этапе снижается важность решаемой проблемы и ранг участвующих в ее решении менеджеров и одновременно расширяется круг участников, то естественно уподобить последовательность его этапов последовательности сечений пирамиды от вершины к основанию. То, что в каждой следующей решаемой проблеме ее значимость и ранг участников принятия решения ниже, чем в предыдущей, соответствует тому, что каждое следующее сечение пирамиды ниже по высоте предыдущего, а то, что процедура решения каждой следующей проблемы больше по охвату участников, чем предыдущей, – тому, что каждое следующее сечение больше по площади предыдущего. Рамки же, которые предыдущие решения очерчивают для последующих, можно уподобить граням пирамиды, задающим очертания ее сечений. Вот почему я предлагаю называть такую серию этапных коллективных процедур принятия решений "пирамидальной".

Конечно, с точки зрения кратковременной экономии средств и рабочего времени руководителю коллектива было бы гораздо дешевле поручить нескольким консультантам и менеджерам в сжатые сроки разработать решения всех проблем сверху донизу. А затем, если разработка подошла бы, внедрить ее в коллективе в приказном порядке. Так и поступил бы типичный представитель старой школы руководства, которая пестовала руководителей авторитарного типа, называемого в западной литературе "лидер-как-Бог". Однако, подобного рода проведение обновлений обычно вызывает у членов коллектива ощущение, что им навязывают сверху нечто неприятное. В современных либеральных реалиях коллектив противится авторитарно проводимым инновациям и не желает глубоко вникать в суть того нового, что от него требуется в работе. В силу этого стратегические изменения сталкиваются с тем, с чем обычно сталкиваются в России реформы, проводимые сверху – с явным сопротивлением, скрытым саботажем, междуусобными конфликтами или непониманием. Итак, некоторая кратковременная экономия выливается в большие долговременные затраты. В частности поэтому ныне авторитарные руководители значительно уступают в эффективности представителям типа "лидер-как-фасилитатор". Последние находят самовыражение не в том, чтобы властвовать над членами коллектива, а в том, чтобы всячески способствовать (фасилитировать) их творческой и плодотворной коллективной работе.

В этом разрезе "пирамидальное" построение серии коллективных процедур принятия решений дает многосторонний эффект: 1) все участники процедур делаются как бы коллективным автором инновации; 2) новые для членов коллектива идеи сравнительно быстро понимаются и принимаются без сопротивления, поскольку становятся для них своими; 3) обеспечивается довольно высокая солидарность поведения членов коллектива во внедрении инновации; 4) происходит значительное продвижение в рационализации мышления в принятии решений.

Иллюстрацией того, как это получается на практике, является описание в Разделе 6.5 "пирамидальной" серии коллективных процедур принятия решений, осуществленной в одной из российских компаний.

1.3.2.2. РАСШИРИТЕЛЬНОЕ ТОЛКОВАНИЕ ПОНЯТИЯ "РЕШЕНИЕ"

Практика проведения рациональных процедур принятия решений наталкивает на мысль, что понятие "решение" плодотворно расширить за рамки его стандартного толкования как ответа на вопрос "что делать, чтобы разрешить проблему?". Ведь к одному и тому же ответу у одного и того же субъекта, которому предстоит реализовывать решение, будет совершенно разное отношение (а значит, и подход при реализации) в зависимости от того, был ли этот ответ навязан или подсказан другим субъектом, "пришел в голову" как догадка – плод неосознаваемой работы интуиции, или был получен в результате грамотно построенной и проведенной процедуры принятия решений. Таким образом, стандартное толкование решения как ответа на вопрос "что делать?" целесообразно расширить до совокупности (означенный ответ + отношение к нему субъекта, которому предстоит реализовывать решение + то, как этот ответ был получен).

Ясно, что предпочтительность первого компонента данной совокупности – самого по себе ответа на вопрос "что делать, чтобы разрешить проблему?" тем больше, чем 1.1) предпочтительнее ожидаемый результат (больше планируемый положительный эффект намечаемых действий и меньше их возможные отрицательные последствия); 1.2) вероятнее как действительное получение позитивного ожидаемого результата, так и избежание негативных последствий (определяется надежностью избранных для достижения результата и предотвращения отрицательных последствий методов и средств); и 1.3) менее затратен сам процесс достижения результата. Помимо этого предпочтительность всего решения в целом в расширительном толковании зависит от второго и третьего компонентов – она тем больше, чем 2) более вовлечен субъект, которому предстоит реализовывать решение, в процесс его принятия; и 3) более рациональна процедура принятия решения.

В условиях 1.1, 1.2, 1.3, 2 и 3 содержится ответ на вопрос, чего следует добиваться в принятии решений, чтобы они получались хорошими, т.е. такими, о которых субъект, их принимающий и будущий осуществлять в дальнейшем, не станет сожалеть после их принятия. А именно, надо стремиться

Отмечу, что фундаментальной проблемой осуществления нетривиального обновления в ситуации неопределенности будущего и недостатка информации в ходе рефлексивного процесса является эффективное увязывание планирования и практической деятельности, или, другими словами, принятия решений и реализации. Стратегическое планирование посредством "пирамидальных" серий этапных коллективных процедур в рамках открытого процесса развития расширяется с одной процедуры, предшествующей практической работе и четко отделенной от нее, до принятия решений, пронизывающего всю деятельность в целом. Таким образом обеспечивается эффективное увязывание стратегического планирования и практической деятельности.

Причем сами "пирамидальные" серии этапных коллективных процедур, в рамках которых проходит построение, а затем корректировка стратегических планов, воплощают в себе идеи участия коллектива и открытости для самосовершенствования. Ведь в каждой следующей этапной процедуре, цели, поставленные на предыдущей, уточняются и расширяются. По существу само построение серии этапных процедур во многом напоминает схему открытого процесса, изображенную на рисунке 1.

----------------------------------------------------------

Резюмируя сказанное в Разделах 1.3.1 и 1.3.2, второй фактор развития открытого общества следует переформулировать как "радикальное повышение качества индивидуального и коллективного принятия решений в социуме". Путем к такому повышению является рационализация культуры принятия решений и демократии.

1.3.3. УКОРЕНЕНИЕ В ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Очевидно, что общественные компоненты первых двух факторов развития открытого общества с открытыми людьми – настрой публики на поиск несовершенств общественных институтов и радикальная процедурная рационализация общенационального принятия решений по исправлению выявленных несовершенств – эффективно заработают только тогда, когда для рядовых граждан станет очень важным удовлетворение интересов всего общества в целом. Для этого общественные ценности должны укорениться в общественном сознании (III фактор развития открытого общества). Иначе общественность просто не будет мотивирована заниматься всей этой труднейшей деятельностью по совершенствованию общества. А поскольку есть множество политических сил, противодействующих изменению устраивающего их нынешнего положения, отсутствие мотивации общественности может стать главным препятствием к осуществлению институциональных преобразований, в которые должно воплотиться развитие открытого общества.

В [16] при обсуждении возможных основ общественных ценностей отмечается, что люди обычно ассоциируют фундаментальные ценности с религиозными верованиями, т.е. обращаются в этой сфере к внешнему авторитету (Богу, традиции). Попытка же философов Просвещения вывести универсальные императивы на основании доводов разума имела очень ограниченный и далеко не полный успех. Дело в том, что изобретенного ими рационального агента – некоего не связанного ни с чем индивида, одаренного разумом, подчиняющегося велениям собственной совести, – согласно [16], не существует. Корни общественных ценностей лежат не в обособленном и необремененном связями с обществом индивиде, а в общности, к которой принадлежат люди. А значит, мораль основывается на чувстве принадлежности общности, будь то семья, друзья, племя, нация или человечество.

В связи с этим встает вопрос, нет ли какого-то способа усиления чувства принадлежности индивида к некоторой общности и ориентации на общественные ценности? [Данный практический вопрос, как и вопросы подобного характера в отношении первых двух факторов развития открытого общества, в [16] не обсуждаются.] Представляется, что искомым способом является вовлечение людей в рациональные процедуры коллективного принятия решений по важнейшим проблемам жизни данной общности. Как известно, в процессе рационально построенного коллективного принятия решений у его участников обычно сглаживается чисто индивидуалистическая установка и усиливается ориентация на общую выгоду [64]. Это можно сформулировать и следующим образом: индивид приходит к тому, что получение сиюминутного собственного выигрыша за счет других менее выгодно в долговременной перспективе чем достижение ситуации, при которой выигрывают все. Сие не значит, что эгоистические намерения индивида сменяются чисто альтруистическими побуждениями; скорее, он переориентирует свои интересы в соответствии с коллективными. Данный вывод политологических исследований [65-68] согласуется с общими результатами экспериментальных исследований в социальной психологии. Последние указывают на то, что при наличии институциональной структуры коллективного принятия решений у тех, кто вовлечен в ее работу, возрастает стремление к сотрудничеству и степень солидарности поведения [69, 70].

Таким образом, опосредованным эффектом общенациональных и других коллективных рациональных процедур, непосредственно направленных на решение важнейших проблем жизни общества или его частей, вероятно, будет и усиление чувства принадлежности и ориентации их участников на общественные ценности. Впрочем, возможно, для многих людей данного опосредованного воздействия окажется недостаточно для того, чтобы общественные ценности укоренились в их сознании. По-видимому, для этого потребуется непосредственное воздействие, исходящее, например, из какого-то духовного источника.

-----------------------------------------------------

Итак, из анализа трех важнейших факторов развития открытого общества – "несовершенного общества, всегда открытого совершенствованию" [16] – можно сделать следующие выводы.

Первый фактор – утверждение позитивного и продуктивного отношения членов общества к ошибочности – является важным фактором выполнения необходимого условия самосовершенствования – распознавания собственных несовершенств.

Второй фактор, переформулированный мной как "радикальное повышение качества принятия решений в социуме", является важным фактором выполнения достаточного условия самосовершенствования – исправления несовершенств.

Третий фактор – укоренение в общественном сознании общественных ценностей – является важным фактором мотивации граждан к общественному самосовершенствованию и нужен для того, чтобы и необходимое, и достаточное условия работали.

Ключевым фактором является второй, т.к. его формирование, вероятно, будет опосредованно способствовать формированию и первого, и третьего факторов. Путем к формированию второго фактора является рационализация, поднимающая уровень мышления в принятии решений благодаря развитию четырех его компонентов – процедурной рациональности, рефлексии, плодотворного отношения к ошибочности и беспредпосылочности. Поэтому становление "не искаженного", согласно [16], открытого общества целесообразно начинать с мер по радикальному повышению рациональности культуры принятия решений и демократии, предложенных в [1] и подробно описанных в следующих двух главах.

Дабы подчеркнуть особую важность этой первой стадии развития, его отдаленную цель – открытое общество – резонно называть рациональным.

Как следует из Раздела 1.3.1.2, рационализация необходима и для успешной индивидуальной и коллективной адаптации. А это еще раз подтверждает то, что развитие открытого общества необычайно актуально в России и Израиле, т.к. они остро нуждаются в адаптации. Правда, нужды в решении конкретных насущных проблем, возникших в результате изменений вне и внутри этих стран, не осознаны ни российской, ни израильской общественностью как обобщенная нужда в адаптации. Россияне и израильтяне пока, выражаясь словами известной поговорки, за деревьями не видят леса. Вот еще почему есть серьезное опасение, что отсутствие мотивации общественности станет колоссальным препятствием к осуществлению институциональных преобразований, в которые должно воплотиться развитие открытого общества. Предположительно, содействовать укоренению в общественном сознании необходимых для мотивации публики общественных ценностей может какое-то преобразование в духовной сфере, несущее в мир аналогичные ценности.

1.4. ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ И ДУХОВНЫЙ ПРОЦЕСС

Дабы изучить предположение о том, что осуществлению прогрессивных институциональных преобразований мог бы содействовать процесс обновлений в духовной сфере, совершим экскурс в историю. Посмотрим, что способствовало необычайно радикальным прогрессивным общественным преобразованиям, которые осуществились в Европе в XV-XVIII веках в невероятно малые в масштабах истории человечества сроки. Как столь быстро в экономике утвердились капиталистические отношения, казалось бы незыблемая абсолютная власть королей и аристократии была замещена демократией, полное невежество масс сменилось на почти всеобщую грамотность, а господствовавшая католическая церковь со всей своей мощной инфраструктурой и грандиозным влиянием отступила во многих странах перед реформаторскими учениями рядовых священнослужителей Лютера и Кальвина?

Как представляется, к становлению наиболее значительных общественных феноменов современности – капитализма и демократии – привели социальные процессы особого типа. Его особость можно отразить названием "институциональный и духовный". Поясню, что здесь имеется в виду на примере развития современного капитализма.

Его ростки, появлявлявшиеся в ряде стран Западной Европы в XV-XVI веках, трансформировали средневековую цеховую систему производства и торговлю. Прежде эти экономические институты давали работавшим в их рамках рядовым ремесленникам, подмастерьям промышленных цехов, мелким торговцам и членам полунезависимых крестьянских общин чувство стабильности и относительной безопасности существования. Вследствие трансформации означенных институтов у этих людей резко возросли свобода выбора и неопределенность будущего (в моей терминологии – они оказались в ситуации дезадаптации). В результате их охватила фрустрация. Смягчить ее помогли реформаторские религиозные учения основателей протестантства Лютера и Кальвина – таков вывод исследований Фромма [15]. Он показал, что протестантство получило широкое распространение, так как оно ответило настоятельной психологической потребности той самой социальной группы, фрустрацию которой обусловило начальное развитие институтов современного капитализма.

Действовала и обратная связь, как продемонстрировал Вебер [71]. Реформация привносила в общественное сознание жизненные ценности, которые ориентировали экономическое поведение протестантов так, что оно способствовало дальнейшему развитию институтов современного капитализма.

Это можно приллюстрировать широко известной байкой о ферме, на которой работали католики и протестанты. Однажды уродился исключительно большой урожай. Чтобы убрать его без потерь, хозяин увеличил почасовую оплату труда в два раза. В результате протестанты стали работать в два раза больше времени, а католики – в два раза меньше.

Дело в том, что католики были ориентированы зарабатывать столько, сколько требовалось потратить на их обычную жизнь, а протестанты стремились к накоплению. Эта внеличностная мотивация к труду вместе с аскезой, которую также пестовала протестанская этика, способствовали тому, что многие люди не тратили заработанные деньги на себя, а вкладывали их в зарабатывание еще больших денег. Таким образом возникали и укреплялись все новые и новые капиталистические предприятия, т.е. все более и более развивалась институциональная структура капитализма.

В общем, имел место синергический процесс, в котором составляющие его два субпроцесса (институциональная перестройка и преобразования в духовной сфере) как бы развивали друг друга. А именно, появление ростков капитализма создало социальную базу для распространения протестантских учений, они, распространяясь, способствовали дальнейшему развитию капитализма, это в свою очередь расширяло социальную базу Реформации и т.д.

Вероятно, подобным образом развивали друг друга и протекавшие в XVII-XVIII веках современная демократизация и Просвещение. То есть, возрастание политической и правовой свободы людей делало их более предрасположенными к духовному освобождению (избавлению от суеверий, невежества, религиозных и сословных предрассудков – всего того, что называется темнотой) и обратно, Просвещение, духовно освобождая массы, располагало их и к движению к своей свободе в обществе, а значит, способствовало их вовлечению в институциональный субпроцесс демократизации.

Эти соображения наталкивают на предположение о том, почему вышеозначенные необычайно радикальные прогрессивные общественные преобразования осуществились в Западной Европе в XV-XVIII веках в столь невероятно малые в масштабах истории человечества сроки. Видимо, дело в том, что они происходили в рамках синергических двуединых процессов, в каждом из которых институциональная перестройка и преобразования в духовной сфере взаиморазвивали друг друга.

Не следует, однако, представлять взаимообусловленность компонентов двуединого процесса жесткой, например, полагать, что для его формирования необходимо, чтобы оба составляющих его субпроцесса возникли одновременно. Достаточно вспомнить выводы Фромма [15], показавшего, что сначала в XV веке появились ростки капитализма, и лишь в следующем столетии, в частности, благодаря созданной ими социально-психологической атмосфере, родилось и распространилось протестантство. То есть в данном случае, по представлению Фромма, институциональные преобразования способствовали не только утверждению, но и самому приходу в мир новой духовной доктрины.

Вообще, представления о двуедином процессе – не более чем модель. И как в каждой модели, в ней сильно огрубляется действительность. Очевидно, никакой процесс коренных изменений общества не может состоять только из двух компонентов. Ясно, что такие изменения всегда имеют системный характер и охватывают практически все сферы жизни общества. Просто я вычленяю тот случай, когда 1) в системе изменений явно выделяются два главнейших и 2) между ними еще к тому же имеется, как выразились бы физики, сильная положительная обратная связь – они взаиморазвивают друг друга. Конечно же, в XVI веке в Западной Европе происходили изменения во множестве разных сфер жизни общества, но среди них явно выделяются два главнейших, не случайно об этом периоде обычно говорят как об эпохе развития капитализма и Реформации. Точно также XVII-XVIII века – это эпоха современной демократизации и Просвещения.

Отмечу, что главный интерес представляет второй признак, по которому вычленены данные эпохи – сильная положительная обратная связь между двумя главнейшими компонентами изменений. Ведь предположение о том, что наличие именно этой связи предопределило невероятно быстрое осуществление необычайно радикальных прогрессивных преобразований общества в Западной Европе в XV-XVIII веках, подталкивает к следующему практическому выводу. Для преодоления кризисных явлений в России и Израиле нужно инициировать синергический двуединый процесс, в котором прогрессивные институциональная перестройка и преобразования в духовной сфере развивали бы друг друга.

Два условия инициирования такого процесса ясны из вышесказанного:

одной составляющей процесса должна быть перестройка духовной сферы, которая (а) каким-то образом способствовала бы "партнерскому" субпроцессу институциональных преобразований и (б) никоим образом не препятствовала бы данному субпроцессу;

другая составляющая (эти самые институциональные преобразования) должна (а) каким-то образом способствовать означенной духовной перестройке и (б) никоим образом не препятствовать ей.

Третье условие вытекает из упомянутого выше тезиса Фромма [15] о том, что протестантство получило широкое распространение, поскольку оно ответило настоятельной психологической потребности большой социальной группы. На основе этого положения можно предложить следующую формулировку третьего условия. Для какой-то очень многочисленной либо очень влиятельной социальной группы перестройка духовной сферы или институциональные преобразования (а еще лучше, и то и другое) должны удовлетворять ту или иную насущную экзистенциальную либо психологическую нужду. Например, в аспекте третьего условия процесс демократизации-Просвещения удовлетворял потребность в возрастании свободы тех, кто не принадлежал к аристократии; а главное, что двигало демократизацию – она давала возможность буржуазии удовлетворить свою потребность во власти, отняв последнюю у аристократии.

И наконец, четвертое условие состоит в том, что инновационные институциональные и духовные идеи должны нести в себе возможность быть представленными публике так, чтобы привлечь ее существенную часть.

-----------------------------------------------------------

Вероятно, институциональный и духовный процесс может быть инициирован искусственно. В частности, это возможно в ситуации, когда обособленные начинания институциональных и духовных преобразований, удовлетворяющие четырем сформулированным выше условиям, уже существуют. И проблема состоит лишь в том, что каждое из них ввиду маргинальности и/или слабости существует само по себе, вне взаиморазвивающей связи с потенциальным "партнером". В таком случае их обоих, по-видимому, может существенно усилить целенаправленное объединение в "партнерскую" пару посредством создания общественной организации или движения для совместной деятельности по воплощению в жизнь близких по духу идей. Логично предположить, что, усилившись в большой степени, эти начинания институциональных и духовных преобразований могут, развиваясь далее, охватить значительную часть общества, т.е. перерасти в социальный процесс.

В России совершенно очевидным естественным потенциальным "партнером" развития открытого общества является распространение соборности. В Израиле составление "партнерской" пары гораздо более проблематично. Обнадеживающе в этом отношении выглядит открытие Каббалы.

1.5. О СОВРЕМЕННОЙ СОБОРНОСТИ

Согласно толковому словарю Даля, "собор – собрание, заседание членов, от земли или духовенства, для совету и решенья важных дел. Соборно, соборить – вообще, сообща, общими силами, содействием, согласием." В современном понимании соборность связывается с социальным феноменом общего согласия с решением, принимавшимся в рамках коллективной процедуры. А в самом возникновении и переживании феномена взаимной согласованности мыслей, чувств и действий многих людей воплощается соборный эффект.

Причем для россиян явление такого единения представляет большую ценность и имеет духовное измерение, как и всякая глубинная ценность. С духовностью это связано еще и потому, что означенный эффект как бы дается свыше. Ведь методы и средства, которые со значительной вероятностью порождали бы феномен соборности на светских "собраниях и заседаниях", обществу неизвестны. Вместе с тем переживание единения, подобное соборному, однако не относящееся к "совету и решенью важных дел", воспроизводимо повторяется во время богослужений и совместных молитв.

Очевидно нечто подобное соборному эффекту довольно часто возникало на завершающих стадиях организационно-деятельностных и проблемно-деловых игр, в которых я участвовал. Причем это был не просто эффект возрастания стремления к сотрудничеству и степени солидарности поведения, наблюдавшийся западными учеными (см. Раздел 1.3.3). Похоже, участники игр переживали какой-то особый эмоционально-интеллектуальный подъем в связи с проделанной совместно работой по "совету и решенью важных дел", приведшей к взаимосогласованному решению. Вообще, представляется, что такие противоречащие нормам советской действительности процедуры непартийного, незаорганизованного коллективного принятия решений как организационно-деятельностные и проблемно-деловые игры могли происходить в СССР во многом потому, что они отвечали сохранившейся, по-видимому, подспудно в российском менталитете предрасположенности к соборности.

По моим наблюдениям, чувство подъема в завершении игр происходило не только от достижения взаимосогласованного решения, но и от удовлетворения самим процессом выработки решения, в котором участвовали люди. И появление этого чувства в завершении игры было тем вероятнее и сильнее, чем более логичной, ясной, глубокой, честной и свободной ощущалась игра ее участниками, другими словами, чем более рациональной выглядела в их глазах процедура коллективного принятия решений, воплощенная в игре. Наверное поэтому мои новые "рационально-тренинговые" процедуры коллективного принятия решений (Раздел 1.3.2) часто дают психологический эффект, подобный соборному.

Думается, звучащие ныне в России с разных сторон призывы к соборности так и останутся неосуществленными, если они не будут подкреплены методами и средствами воспроизводимого достижения соборного эффекта. Такое подкрепление, наверное, появится, когда в стране получат широкое распространение рациональные процедуры коллективного принятия решений, причем не только в формате организации, но и в форматах населенного пункта, региона, всей России. Ведь, например, важнейший элемент предложенных в Главах 3 и 5 обновленных процедур выборов и референдумов – Коллегию арбитров – резонно рассматривать как "рациональный" собор. Вероятно, эти институциональные инновации, нацеленные на развитие рационального открытого общества в России, могут породить в духовной сфере "партнерский" процесс распространения в новой форме соборности, подобно тому как появление XV веке в Западной Европе ростков капитализма способствовало зарождению и распространению протестантства.

Такие генетически связанные институциональный и духовный процессы должны, по идее, составить в России естественную синергическую "партнерскую" пару. Очевидно, что первые два условия инициирования синергического двуединого процесса, сформулированные в предыдущем разделе, выполняются. Третье условие тоже, поскольку развитие рационального открытого общества и распространение соборности удовлетворят насущную нужду такого многочисленного сегмента населения как интеллигенция в самоутверждении, резко повысив социальный статус интеллекта, уроненный до глубочайших низин постперестройкой. О том, как выполнить четвертое условие – привлекательно представить публике обсуждаемые общественные идеи, речь пойдет в Разделе 3.6.

Как уже отмечалось, открытие Каббалы в качестве "партнера" развития открытого общества в Израиле представляется более искусственным. Однако, поскольку практические действия по составлению "партнерской" пары инициированы именно в Израиле, этому и посвящено дальнейшее изложение идеи институционального и духовного процесса.

1.6. ДУХОВНЫЙ ПРОЦЕСС ОТКРЫТИЯ КАББАЛЫ

Каббала – это тайное учение, развившееся на основе иудаизма для углубленного постижения духовного мира. Еще и поныне в иудейской религиозной среде превалирует мнение об ограничениях, которые должны быть наложены на изучение Каббалы: заниматься ею запрещено женщинам, учить ее можно только после 40 лет, изучающий обязан быть женат, Каббалу может осваивать только выполняющий все еврейские религиозные законы, прежде чем изучать тайную часть Торы, Каббалу, нужно знать открытую часть Торы (базис иудейского священного писания – Ветхого Завета, по христианской терминологии). Однако, в конце XX века появилось несколько групп каббалистов, считающих, что ныне эти ограничения уже нерелевантны, и занимающихся распространением учения Каббала.

Одной из самых известных таких групп является организация "Бней Барух", центр которой находится в Израиле. К 2002 году после десятка лет работы эта организация вовлекла в изучение Каббалы несколько тысяч человек – большей частью в Израиле, а помимо того в России и Северной Америке. Но руководитель "Бней-Барух" Лайтман был не удовлетворен тем, как продвигается дело. Весной 2002 года он обратился к группе "К открытому человеку и открытому обществу" с просьбой посодействовать в коллективном принятии решений по выработке стратегии распространения каббалистических знаний по всему Израилю.

В ходе ознакомления с поставленной передо мной проблемой, выяснилось, что для каббалистов из "Бней Барух" освоение каббалистических знаний является не целью, а средством продвижения человека к цели – "исправлению". Причем в поведенческом плане "исправление" мыслится как превращение индивида из эгоиста в альтруиста. Любовь к ближнему, одна из 613 заповедей, считается обобщающей [72]. Все остальные 612 заповедей, включая и законы отношений с Создателем, – всего лишь составляющие этого правила. Данный закон отношения в обществе более важен, чем законы, относящиеся к связи с Создателем, поскольку его соблюдение в различных ситуациях позволяет человеку эффективно исправлять себя в нужном направлении. Поэтому вся Тора, как подчеркивает Лайтман [72], существует для выяснения и выполнения лишь одного закона: "Люби другого, как себя".

Общественный идеал "Бней Барух" описан великим каббалистом Ашлагом [73], по имени которого и названа организация. Это общество, в котором превалируют альтруисты. Для его становления вначале необходимо создать небольшую организацию, большинство членов которой будут альтруистами. В ней должны быть все виды отношений, какие есть в государстве, настолько, что, если эта организация, расширяясь, вместит в себя весь мир, не возникнет необходимости ничего изменять в ней, как в работе, так и в управлении. Важно отметить, что помимо освоения каббалистических знаний Ашлаг [73] приветствует и другие средства привлечения людей к альтруитическим общественным ценностям (моральное вознаграждение, рекламу, убеждение и т.п.).

Выходит, в социально-психологическом плане цель "Бней Барух" представляет собой укоренение в общественном сознании еще более сильного варианта общественных ценностей чем тот, что является фактором развития открытого общества. В самом деле, как можно описать человека, для которого общественные ценности имеют большой вес? Это тот, кто всякую деятельность (даже прямо удовлетворяющую его собственные интересы) ценит тем более, чем более она удовлетворяет общие интересы. Такой человек не является эгоистом, но он вполне может не быть и альтруистом. Буду называть его коллективистом.

Ясно, что коллективизм есть ступень на пути от эгоизма к альтруизму. Поэтому ориентирование эгоиста на общественные ценности – шаг к "исправлению", даже если этот шаг совершен и не посредством каббалистических занятий. [По замечанию Ашлага [73], "духовным, в отличие от материального, не все обязаны заниматься, а только особые".] Значит, в продвижении от эгоизма к коллективизму цели развития открытого общества и открытия Каббалы в социально-психологическом ракурсе совпадают. В данном отношении эти процессы должны, по всей видимости, способствовать друг другу, что теоретически и является основным аргументом в пользу их возможного "партнерства" в рамках двуединого институционального и духовного процесса. Другими словами, части (а) первого и второго условий инициирования институционального и духовного процесса, сформулированные в Разделе 1.4, по логике моих рассуждений, выполняются.

1.7. КАК ИНИЦИИРОВАТЬ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ И ДУХОВНЫЙ ПРОЦЕСС РАЗВИТИЯ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА И ОТКРЫТИЯ КАББАЛЫ?

Прежде чем ответить на вопрос, вынесенный в заглавие настоящего раздела, имеет смысл рассмотреть оставшиеся условия инициирования институционального и духовного процесса.

В отношении третьего условия вывод о его выполнении следует из материала Раздела 1.2. Экзистенциальной и психологической нуждой, которой отвечает развитие открытого общества, является потребность в адаптации. Последняя необходима для всего израильского общества, а особенно насущна для социальной группы репатриантов из экс-СССР. Как отмечалось выше, надобности в решении конкретных насущных проблем, возникших в результате изменений вне и внутри Израиля, не осознаны общественностью как обобщенная нужда в адаптации. Но так обстоит дело постольку, поскольку широкой публике просто не известно положение о том, что одной из главных причин неспособности страны справиться с кризисом является сугубо недостаточная способность общества к адаптации. Положение это, как показывает мой опыт, можно без больших затруднений донести до более или менее образованной аудитории при живом непринужденном изложении, иллюстрированном образными примерами и простыми графическими схемами. При таком изложении обыкновенные интеллигентные люди хорошо понимают и идею открытого общества, и то, почему его развитие посредством рационализации поможет решить как общие государственные, так и их частные жизненные проблемы. То есть, предлагаемые институциональные преобразования несут в себе возможность быть представленными публике так, чтобы привлечь ее существенную часть, и в отношении них четвертое условие выполняется.

В отношении же духовных преобразований в этом у меня уверенности нет. Похоже, неудовлетворительное продвижение в распространении каббалистического учения как раз и обусловлено тем, что в нынешнем виде его привлекательность очень ограничена. Таким образом, об открытии Каббалы следует вести речь не только в прямом смысле – как о широком открытии тайны, но и в переносном – имея в виду открытие учения для кардинального обновления. Это мнение, как показали наши беседы с Лайтманом, и у него не вызывало возражений. Более того, мне было известно, что на внутренних занятиях в "Бней Барух" высказывалось предположение о том, что положения каббалистической доктрины могут оказаться ошибочными. Но в какой мере не на словах, а на деле каббалисты будут способны к обновлению? Удастся ли им так модернизировать древнее учение, чтобы сделать его привлекательным для большой части современной публики? На эти вопросы у меня не имелось ответов перед началом работы с "Бней Барух".

Завершая рассмотрение условий инициирования институционального и духовного процесса, отмечу, что теоретически было не видно, чем объективно процессы развития открытого общества и открытия Каббалы могли бы препятствовать друг другу (части (б) первого и второго условий). Однако, в данном конкретном случае я не исключал выявления каких-то препятствий субъективного характера, связанных с совместной работой группы "К открытому человеку и открытому обществу" и организации "Бней Барух". Вероятной казалась опасность, что их члены, работавшие в совершенно разных парадигмах (одни – в рациональной, другие – в духовной), окажутся не достаточно открытыми для установления по-настоящему партнерских рабочих отношений. И это опасение можно было проверить только в совместной деятельности.

Она началась с ознакомления каждой из сторон с идеологическими установками другой. Затем я представил свою концепцию институционального и духовного процесса. После ее обсуждения было решено проработать идею построения общей организации, которая могла бы стать прообразом открытого общества с открытой Каббалой. За основу взяли вышеупомянутую идею Ашлага (1985) создать нечто вроде зародыша общества будущего – его рост, расширение за счет принятия все новых и новых членов мог бы стать, в частности, важным элементом развития открытого общества с открытой Каббалой.

Предполагалось, что начальная стадия в процессе данного развития – это период времени в течение которого в организации-зародыше будут развернуты три типа деятельности. Первый – по обеспечению возможностей индивидуального самосовершенствования членов организации – кого-то в социальной сфере, кого-то в духовной, кого-то и в той и другой. Поэтому в идеальном виде организация должна предоставлять возможности консультационной поддержки в рациональном принятии фундаментальных жизненных решений, психологического тренинга, занятий Каббалой и т.п. Второй тип деятельности – по совершенствованию самой организации и ее работы. Планировать данную деятельность необходимо посредством рациональных коллективных процедур принятия решений при участии по возможности всех членов организации. В рамках таких процедур должны приниматься все фундаментальные решения относительно жизни организации. Третий тип деятельности обращен вовне и состоит в разнообразном продвижении идей развития открытого общества и открытия Каббалы – посредством широкого распространения знаний о Каббале и открытом обществе (в частности, разъяснения его актуальности в ситуации, настоятельно требующей адаптации, и того, что Израиль находится именно в такой ситуации), пропаганды (в том числе и политической), оказания услуг в рациональном принятии решений организациям и индивидуумам, проведения особых общенациональных конкурсов на лучший проект решения той или иной важной общественно-политической проблемы, построенных как рациональные коллективные процедуры принятия решений, и т.п.

Идея построения совместной организации прорабатывалась на процедуре коллективного принятия решений с участием группы "К открытому человеку и открытому обществу" и ведущих представителей организации "Бней Барух", которая состоялась в июле 2002 года. На ней в качестве первого шага организационного строительства было предложено проведение конкурса на лучший проект структуры управления и устава организации.

Этот конкурс предполагалось построить по схеме, максимально приближенной к схеме, представленной в пятой главе для общенациональной рациональной процедуры принятия решений (обновленного референдума). Главная особенность такого конкурса состоит в том, что в него вовлечены не только авторы проектов, но и эксперты, и широкая публика, у которой все время есть возможность участвовать в мероприятиях, составляющих конкурс. Он начинается с широкого публичного обсуждения (в прессе, по Интернету, на семинарах и т.п.) того, какие требования следует предъявить к структуре управления и уставу организации. При этом, как и в рационально-тренинговых процедурах, беспредпосылочность обеспечивается фрагментом диалог-дискуссия-сближение позиций, а поиск собственных ошибок – "негативными" мозговыми штурмами (см. Раздел 1.3.2). Рефлексия устраивается после каждой фазы процедуры. По итогам обсуждения Оргкомитет конкурса формирует список требований, наиболее часто упоминавшихся в обсуждении. Затем по почте проводится голосование по выбору требований из списка, в котором может принять участие каждый желающий. Из списка-бюллетеня голосующий имеет право выбрать определенное небольшое число (например, пять) требований. Тот, кто пожелает, может обозначить номерами порядок, в котором он расставляет по важности выбранные им требования. Подводя итоги голосования, Оргкомитет определяет, скажем, десять требований, получивших наибольшее число голосов, и порядок, в котором они стоят по количеству полученных голосов. Те из голосовавших, кто указал в своих бюллетенях пять первых требований и обозначил их правильный порядок, получают привлекательные призы. Это люди, суждение которых об установлениях организации точно отражает коллективное мнение, определенное по итогам голосования. Десять первых требований и их приоритетность, соответствующая порядку, в котором они расставлены, становятся критериями оценки проектов. Отводится некоторое время на подготовку проектов всеми, кто пожелает. Жюри конкурса формируется из тех желающих в нем участвовать голосовавших, чьи бюллетени наиболее близко отражают коллективное мнение, определенное по итогам голосования. Работа в жюри оплачивается. Коллективную процедуру оценки проектов членами жюри Оргкомитет ведет так, чтобы она была подобно рационально-тренинговым процедурам рациональна, беспредпосылочна, рефлексируема и настроена на поиск собственных ошибок. Деятельность жюри освещается в прессе и по Интернету столь подробно, сколь это можно сделать интересно. В тех же СМИ обеспечиваются широкие возможности для обсуждения работы жюри всеми пожелающими высказаться наблюдателями. Проект, признанный жюри наилучшим, награждается очень привлекательным призом и принимается как основа структуры управления и устава организации.

Затем предлагалось предоставить людям, заинтересованным в членстве в организации, возможность в рамках рациональной коллективной процедуры принятия решений уточнить и утвердить взятые за основу структуру управления и устав. Предполагалось, что большинство тех, кто в той или иной роли примет участие в конкурсе, станут членами организации.

Следующим шагом становления организации намечались выборы в ее орган управления. Их планировалось провести по рациональной процедуре, разработанной в третьей главе. Таким образом, с самого начала становления организации в ее жизнь, в ее "гены" должны были войти коллективные рациональные процедуры принятия решений, которые являются, на мой взгляд, ключевым фактором открытости для самосовершенствования.

Как уже отмечалось, первую стадию процесса развития открытого общества с открытой Каббалой, представляющую собой становление организации-зародыша, мыслилось завершить, когда в организации будут развернуты три типа деятельности, описанные выше (или – в худшем случае – когда выяснится, что открытие Каббалы не может партнерствовать с развитием открытого общества даже в рамках организации-зародыша). После этого предполагалось провести корректировку концепции преобразований (в худшем случае – кардинально перестроить ее, найдя взамен открытия Каббалы нечто другое в качестве духовного компонента или даже продолжить один только институциональный процесс в надежде, что он будет способствовать зарождению какой-то новой духовной доктрины-"партнера"). То есть, сам институциональный и духовный процесс, в котором компонентом является развитие открытого общества, должен быть открытым.

К сожалению, сотрудничество группы "К открытому человеку и открытому обществу" и организации "Бней Барух" было прервано. Оказалось, что при ознакомлении с концепцией институционального и духовного процесса кабаллисты не придали должного значения основополагающему принципу взаиморазвития его компонентов. Будучи преисполнены убежденностью в примате духовного, они воспринимали институциональный компонент как служебный, нужный лишь для способствования духовному. Когда же в детальной прорисовке образа совместной деятельности выявилось, что ее главным принципом должно быть взаимное служение друг другу, члены "Бней Барух" оказались не готовы выступить в служебной роли по отношению к институциональному открытию общества.

Является ли сие доказательством невозможности институционального и духовного процесса развития открытого общества с открытой Каббалой? Думается, один отрицательный частный опыт сотрудничества двух конкретных структур не может дать ответ на этот общий вопрос. Не исключено, что причина негативного результата кроется в особенностях группы "К открытому человеку и открытому обществу" и организации "Бней Барух". Так что вопрос о возможности институционального и духовного процесса развития открытого общества с открытой Каббалой, на мой взгляд, остается открытым.