Освободить будущее от прошлого?
Освободить прошлое от будущего?
(Введение к теме)
Главы:
Рамки и содержание
поставленного вопроса
Прошлое и будущее
«Старое» и «новое»
Обсуждаемый вопрос и российские реформы
«Искусственное» и «естественное»
Естественным я могу полагать течение событий в любом месте и в любое время с единственным условием – не вмешиваться в происходящее. Как наблюдатель я могу тогда описывать происходящее с помощью причинно-следственной (каузальной) логики даже при том, что кто-то другой преследует там свои цели и направляет события в нужную ему сторону. Это его дело. Мое дело – описать и объяснить происходящее в итоге (фактически) в терминах причин и следствий, закономерности и случайности. Так рождается наука в ее классическом понимании и то (естественнонаучное) представление о мире, где прошлое и будущее разделены лишь мгновением настоящего, не имеющего собственной длительности.
В этом (так мыслимом) мире будущее нельзя освободить от прошлого, прошлое от будущего: прошлое здесь предопределяет будущее, будущее мыслится как длящееся прошлое. Другое дело, что наши знания о прошлом, получаемые посредством исторической науки, и, тем паче, о будущем, получаемые в этом мире с помощью прогнозов, заведомо не полны. Прошлое, как уже фактически случившееся, ставшее, имеет в этом мире приоритет перед будущим, поскольку сказать здесь что-нибудь о будущем можно, только так или иначе экстраполируя наши знания о прошлом. Практически прошлое здесь неустранимо из будущего, будущее нельзя освободить от прошлого, но прошлое, насколько оно доступно взгляду ученого историка, кажется свободным от будущего: «старая», классическая история выясняет, что и каким образом происходило в прошлом «на самом деле», «поистине».
Лишь случайность может нарушить этот строй природы, но созданная для работы со случайными событиями теория вероятностей, усложняя эту картину мира и обогащая возможности его описания, в принципе ничего не меняет. Однозначна связь будущего с прошлым или задается некоторым распределением вероятностей – велика ли, в сущности, разница? Главное, что она естественна и закономерна.
Настоящее-продолженное – в отличие от «настоящего момента» – почти буквально раскалывает классическую «научную картину мира, разделяя прошлое и будущее плацдармом наших действий «здесь и теперь». Эти действия подчиняются уже не привычной естествознанию каузальной логике: они регулируются телеологической логикой, логикой целей и результатов. Именно настоящее оказывается ключевым для искусственного полагания мира, происходящее в котором я рассматриваю как результат собственных действий (или бездействия). Обратите внимание: язык умнее нас, и я не могу сказать предыдущую фразу в безличной форме. Мир, где все происходящее рассматривается кем-то как результат чьих-то действий (или бездействия) оказывается уже не искусственно полагаемым, а «оестествляемым» миром, который кто-то полагает искусственным, а я, глядя на этот мир со стороны, вижу его как естественный (а точнее, естественно-искусственный).
Я неслучайно сделал эту оговорку. Оказывается, искусственное полагание мира и введение настоящего-продолженного, как пространства самоопределения и целеполагания, пространства действий «здесь и теперь», неразрывно связано с идеей авторства, а значит и ответственности, в т.ч., заметим, и за реконструкцию прошлого, если таковая понадобится (а она, как мы увидим, понадобится). Кроме того, оказывается, что в рамках избранного мною подхода заданную тему тоже нельзя обсуждать в безличной, объективированной форме, принятой в научных работах. Для меня вопрос об освобождении будущего от прошлого и прошлого от будущего это вопрос, требующий авторского ответа, т.е. самоопределения отвечающего. Отвечать на этот вопрос надо сообразно ситуации и занимаемой позиции. Собственно, различение естественного и искусственного полагания мира среди прочего и демонстрирует невозможность универсального и всеобщего «научно обоснованного» ответа на обсуждаемый вопрос.
В мире, полагаемым искусственным, нет ничего проще, как вообразить будущее свободным от прошлого. В некотором смысле эту идею и реализовали в 1917 г. большевики, разрушив старый мир и попытавшись построить на его месте новый. Самый интересный вопрос, что из этого получилось, но его надо обсуждать специально. Зато представить себе прошлое, свободное от будущего здесь вряд ли возможно. Строя идеальные картины или планы на будущее, мы так или иначе отталкиваемся от прошлого, анализируя и представляя его сквозь призму наших картин будущего. Марксистский взгляд на историю как историю классовой борьбы сквозь призму идеала бесклассового общества служит достаточно характерным примером и в этом случае.
Итак, искусственно и естественно полагаемые интеллигибельные миры некоторым образом противостоят друг другу: в первом мы вольны распоряжаться своим будущим и имеем плацдарм для проработки и реализации своих замыслов в виде настоящего; во втором будущее немедленно следует из прошлого и мы ничего не можем в нем изменить (не можем даже просто успеть: будущее становится прошлым во мгновение ока); в первом будущее имеет приоритет перед прошлым, во втором – прошлое перед будущим; первый требует авторства и ответственности, во втором не предполагается ни того, ни другого. Наконец, в искусственном мире мы вроде бы можем освободить будущее от прошлого; в естественном, скорее, наоборот: по крайней мере мы думаем, что можем освободить свои представления о прошлом от взглядов на будущее. Если различая искусственно и естественно полагаемые миры, обратить взгляд на самих себя, мы получим старое противопоставление человека-творца и человека-твари, «навоза истории» (Г.В.Ф.Гегель). Оборачивая сказанное, я могу соответственно говорить о картинах искусственно и естественно полагаемого миров как о картинах мира человека-творца и человека-твари.
Но все это, повторю, относится (следует относить) вовсе не к «жизни», а к мысли. Это средства анализа ситуаций и процессов, с которыми мы сталкиваемся в жизни, и в связи с которыми мы должны так или иначе самоопределяться, занимать ту или иную позицию, совершать (или не совершать) те или другие поступки.
Итак, в отличие от разделения объектов на природные и технические (по их происхождению) ничто само по себе не является «натурально» искусственным или естественным. В рамках деятельностного подхода категории искусственного и естественного мыслятся не натурально (как их описывал еще недавно Ф.А. фон Хайек), а как противоположные и взаимодополнительные формы нашего отношения к миру и его полагания.
Они тогда оказываются столь же фундаментальными как категории прошлого и будущего, части и целого, формы и материала. Их проработка – дело будущего, но уже сейчас, имея в виду приложения, можно строить, как это предложил А.Левинтов, своего рода «алгебру» искусственного (И) и естественного (Е). Например, самолет, хотя он и сконструирован искусственно, для пассажира – в отличие от авиаконструктора – будет естественным средством передвижения (Е /И). Мы можем говорить тогда об оестествлении первоначально искусственно полагавшегося объекта. Напротив, птица, выращенная на птицеводческой ферме, будет для фермера – в отличие от естествоиспытателя – искусственным продуктом производства (И/Е), и мы можем соответственно обсуждать артификацию объектов, полагавшихся естественными, и т.д.
Такие (И/Е, Е/И и более сложные) комбинированные способы представления объектов оказываются наиболее интересными практически. Именно с ними, пусть и в неявной форме, мы чаще всего работаем в жизни. Каждый из них задает вместе с тем свои рамки для ответа на обсуждаемый вопрос.