Освободить будущее от прошлого?
Освободить прошлое от будущего? 
(Введение к теме)

Марк Рац

Главы:
Прошлое и будущее
«Искусственное» и «естественное»
«Старое» и «новое»
Обсуждаемый вопрос и российские реформы

Рамки и содержание поставленного вопроса

Обсуждаемый вопрос очевидным образом исходит из представления о том, что прошлое присутствует в будущем, а будущее – в прошлом. Это присутствие так или иначе влияет на нашу жизнь, а сама постановка вопроса об освобождении будущего от прошлого и прошлого от будущего оказывается тогда одним из аспектов или фрагментов более общего вопроса об осознанных и целенаправленных изменениях в нашей жизни.

Но всегда ли они нужны? Ведь если мы удовлетворены жизнью, то зачем нам что-то менять? Следовательно, поставленный вопрос осмыслен лишь в ситуациях определенного типа. Это ситуации неудовлетворенности сложившимся положением дел и ходом вещей, ситуации порождения замыслов преобразований, их (замыслов) проработки и реализации. Заметим сразу, что в случае успеха задуманного предприятия у нас не будет проблем, в случае же его полного или частичного провала (например, наступления не предсказывавшихся негативных последствий) мы возвращаемся к исходному типу ситуации неудовлетворения: круг замыкается.

К сказанному следует добавить, что ситуации познавательной деятельности всегда можно представить как ситуации преобразования наличной и не удовлетворяющей нас системы знаний. То же касается работы (и глубины) понимания происходящего. Таким образом, «за бортом» нашего разговора оказываются внерациональные действия, а также ситуации, когда мы удовлетворены происходящим с нами и вокруг нас, и либо с удовольствием взираем на предстоящую нашему взору картину (в качестве наблюдателей), либо с не меньшим удовольствием принимаем участие в развертывающихся событиях, будучи вполне удовлетворены как их ходом, так и доставшейся нам ролью. [1] Иными словами, я говорю, что анализ связей прошлого и будущего в мире, где мы не собираемся делать ничего, помимо предписанного нам обычаями, традицией и должностной инструкцией, малоинтересен. К чему их анализировать, если мы не собираемся ничего менять? Более того, в такой ситуации сама постановка обсуждаемого вопроса представлялась бы мне странной: она ведь уже касается неких преобразований. Удовлетворенец даст на наш вопрос заведомо отрицательный ответ.

Совсем иначе обстоит дело, если и когда мы не удовлетворены текущим состоянием дел и собираемся действовать, чтобы изменить его. В какой мере план наших действий предопределен прошлым, в какой мере наше видение прошлого зависит от планов на будущее, как и насколько оба эти обстоятельства влияют на наши мысли и действия в настоящем, здесь и теперь – вот темы, заслуживающие самого серьезного обсуждения. Я думаю, что именно отсюда растут корни как наших успехов, так и  неудач, а неубывающее число последних заставляет обратить на эти темы особое внимание. Рамка искусственных преобразований сложившегося состояния дел и хода вещей оказывается (в моем понимании) смыслообразующей для вопроса в заголовке. Сам этот вопрос становится тогда социально-инженерным (в понимании К.Поппера).

По сути дела, предполагается поразмыслить над неким преобразованием,  некоей возможной инновацией. Причем это инновация совершенно особого рода: по крайней мере, в первой части поставленного вопроса речь идет об освобождении будущего от прошлого, т.е. о создании некоего пустого места, которое может заполняться продуктами  разного рода новшеств. Здесь сразу возникает тема о формах существования прошлого в будущем, а, если иметь в виду вторую часть вопроса, то и  будущего в прошлом. Что нас там не устраивает, и что мы хотим (если хотим) изменить? При этом две части вопроса только на первый взгляд кажутся симметричными. Прошлое «входит» в будущее, а будущее – в прошлое совершенно по-разному, поэтому говорить об освобождении одного от другого значит говорить о разных вещах.

Прошлое присутствует в будущем в разнообразных формах. Во-первых, в форме упоминавшейся уже культуры, которая по мысли Г.П.Щедровицкого обеспечивает воспроизводство, а следовательно, само продолженное существование наших систем деятельности и нашего общества.[2] Во-вторых, в форме различных родственных культуре общественных институтов: семьи, собственности, суда, государства, хотя и подверженных некоторой модификации, но сохраняющихся на протяжении  человеческой истории. В-третьих, в форме памяти и личного, еще не объективированного опыта: свое прошлое мы несем в будущее на самих себе, в собственной личности. В-четвертых, в форме реализации порожденных в прошлом замыслов преобразований, либо, в форме продолжения начавшихся в прошлом процессов и порождаемых ими явлений, которые могут быть нам вовсе не подконтрольны. В-пятых, в форме возникших естественно, либо сделанных нами искусственно вещей. Мир окружающих нас вещей – это, хотя и постоянно обновляемый, но все же мир прошлого, своего рода вещественный аналог культуры. Я не претендую на исчерпывающий перечень, но для наших целей сказанного достаточно.

В силу такого многообразия обобщенные ответы на первую часть вопроса в заголовке представляют, скорее, философский интерес. Практические ответы должны быть дифференцированы. О чьем будущем идет речь: о моем (или Вашем, читатель) собственном, о чьем-то еще, о будущем человеческого рода? От какого прошлого мы будем (или не будем) освобождать будущее: от культурных норм и традиций, от личного опыта, от старых вещей или от воздействия неподконтрольных нам процессов? При этом даже дифференцированные ответы зависят от ситуации и наших планов на будущее: в одних случаях нам будет полезно освободиться от груза старых привычек или вещей, в других, напротив, они могут оказаться незаменимыми. «В общем» я взялся бы дать на первую часть вопроса лишь негативный ответ: мы не имеем права освобождать свое будущее от исторической памяти, от накопленного опыта, от достижений мысли. Это три табу. Все остальное по ситуации.

Обращаясь ко второй части вопроса, я вижу, как минимум, две требующие обсуждения формы присутствия будущего в прошлом. Во-первых, это наши представления о прошлом, которые, нравится нам это или не нравится, в значительной мере зависят от наших ориентиров и планов на будущее. Во-вторых, это намечавшиеся, зафиксированные в истории, но почему-либо оставшиеся нереализованными  замыслы преобразований и картины будущего, например, утопии.[3]

Касаемо наших представлений о прошлом полезно заметить: что, как, зачем и почему делалось и происходило в прошлом «на самом деле» (Л.Ранке), историческая истина – всего лишь идеал классической исторической науки, а идеалы недостижимы по понятию. Как писал  П.Валери, «...Отбор, классификация, выражение фактов, дошедших до нас, не продиктованы нам природой вещей; они должны представлять собой итоги анализа и отчетливых решений; на практике же они всегда отданы во власть навыков и традиционных способов мышления, которых случайности или произвольности мы не подозреваем». Или, как напишет позже А.Гуревич, «историку ничего не «дано»». Анализ и решения, о которых говорит Валери, как раз и определяются нашими ценностными и целевыми перспективными ориентациями. Через них будущее входит в прошлое, и отказаться от них, если следовать Валери, это значит отдаться во власть случайных и произвольных построений.

Что касается нереализованных картин будущего и замыслов преобразований, то, с нашей сегодняшней точки зрения, среди них могут быть выделены разные типы. Имея в виду вопрос об освобождении прошлого от будущего, я говорил бы прежде всего о трех типах. Это, во-первых, картины и замыслы, не потерявшие своей актуальности и могущие быть реализованными в будущем; во-вторых, устаревшие и представляющие только исторический интерес; в-третьих, изначально не предназначавшиеся для реализации, но сохраняющие свое культурное значение ныне и в перспективе. Опять же нет надобности в исчерпывающем перечне: учитывая множественность точек зрения, сказанное дает достаточную свободу выбора и требует ситуативности в ответах  на вторую часть вопроса в заголовке.

Относясь к этому вопросу в целом, я особо подчеркнул бы его  контекстуальный характер по отношению к предполагаемым преобразованиям в нашей жизни. То, что наши представления о будущем, (так или иначе включающие элементы прошлого) и о прошлом (так или иначе связанные с планами на будущее) суть важнейшие элементы культурного контекста преобразований – вроде бы нет нужды доказывать. Но вот, что, к сожалению, тоже является фактом – это то, что наши (по крайней мере, российские) управленцы и политики затевая, те или иные общественно важные преобразования, как правило, не учитывают должным образом этого контекста. Они живут по большей части сегодняшним днем, парадоксальным образом не имея при этом понятия «настоящего», которое между тем – уж для них-то заведомо – должно связывать прошлое с будущим, и о котором нам еще предстоит специально поговорить.

Я думаю, что в пренебрежении к культуре, как к системе, обеспечивающей воспроизводство деятельности и всей жизни общества, таится причина многих наших неудач и ошибок. Не в последнюю очередь это как раз касается непроработанности и противоречивости бытующих у нас картин  будущего и  прошлого. Между тем, возвращаясь непосредственно к вынесенному в заголовок вопросу, нетрудно видеть, что в зависимости от смены картин будущего меняются и переоцениваются наши представления о прошлом и наоборот: переоценка прошлого заставляет нас освобождать будущее от тех или других его (прошлого) элементов. При этом нельзя добиться устойчивых перемен в настоящем, не соотнося их с соответствующими изменениями культурного контекста, в частности с изменениями наших представлений о прошлом и будущем.

Обсуждение будущего и прошлого по содержанию, то, что принято относить к компетенции футурологии и истории, представляет собой несомненно увлекательную и важную задачу. Однако моя позиция по этому поводу состоит в том, что если мы хотим продвинуться к дифференцированным, практическим ответам на вопрос в заголовке, нам придется начинать с проработки соответствующих понятий.

Ниже следует минимум различений и представлений, без обсуждения которых я не взялся бы отвечать на вопрос в заголовке как инженер, т.е.  не «вообще», сразу на все случаи жизни, а  дифференцированно и  конструктивно: по ситуации. Это представления о прошлом и будущем, искусственном и естественном, новом и старом.

[1] Мысль о разделении позиций «удовлетворенцев» и «неудовлетворенцев» принадлежит известному американскому теоретику менеджмента Р.Акоффу.

<<к предыдущей главе         к следующей главе >>