Как реформировать будем?

Действительно как. Слева направо или справа на лево? По демократической американской системе, копирующей староанглийскую, или по обрусевшей немецкой? А частные школы создавать будем с привлечением иностранного капитала или иностранных специалистов? А своих тогда куда девать? Хотя может наши и не специалисты?

Для непрофессионалов понятие “реформы образования” кажется чем-то огромным, бесформенным и бесконечно-незавершенным. Реформа российского школьного образования, над которой работали в свое время лучшие педагогический умы и которая наделала столько шуму, в результате вызывала больше вопросов чем ответов. Те же вопросы по-сути возникают и сейчас, правда совсем не в России. Что реформировать в первую очередь: организационную структуру, идеологическую концепцию, методические составляющие или по старой доброй привычке разрушить до основанья вообще все, что бы потом строить, а не перестраивать?

Я, честно говоря, не знаю. Вы наверняка тоже. У нас с вами есть то, что специалиты называют “притензии”, которые очень активно высказываются, затем обсуждаются в кулуарах и на лавочках, но вряд ли формулируютя как нечто лаконичное и тем более конструктивное. Этим занимаются специалисты, стратеги и тактики образовательных движение, методисты, и руководители отделов образования муниципалитетов. В общем все те, кто собрался не так давно на встрече лидеров израильского образования, дабы обсудить и сформулировать перспективы совместной деятельности русской и ивритоязычной улицы в процессе формирования основных положений новой реформы.

Для меня, как для человека преподававшего в израильской школе 7 лет, совершенно очевидно, что основная системная проблема в образовательной схеме, - это глубочайший разрыв между школой первой ступени (т.е. начальная школа до окончания седьмого класса) и второй. Причем разрыв этот выражается не только в щадящем режиме вначале и резким возрастанием требований при переходе со ступени на ступень, но в отношении к этому идеологов построения подобной схемы.

Как правило, начальные школы очень гордятся своей работой в гуманитарном аспекте. Именно они выращивают будущее народа Израиля - демократичных, свободных людей, которым все можно и все позволено. Именно они создают личность, не слишком отвлекаясь на проблемы развития и формирования привычки к каждодневному упорному мыслительному процессу. Что происходит на протяжении последующих шести лет? Преподаватели пытаются наверстать все то, что было безвозвратно упущено в начале. При этом постоянно мучаются от сознания того, что делают что-то очень несовременное, рутинное и ненужное. Постоянно оправдываются за фронтальную схему обучения, за то, что парты стоят друг за другом, а не по кругу. За то, что игровую систему сменяет жесткая лекционная.

Но ведь подобное противоречие - в корне не правильно. Школа должна представлять собой единое целое, как в плане преемственности в подготовке ребят, так и единой методической и образовательно-стилистической базы. Любой разрыв, противоречие и соперничество отражается прежде всего на наших детях.

- Вероника, права. Но система разобщения и игры, как бы в свои ворота, характерна не только для начальной, средней школы и выпускной ступени. В межшкольном пространстве те же самые проблемы. Те новые, альтернативные школы, которые возникают, воспринимаются не как вспомогательные, а как конкурирующие. Давайте называть вещи своими именами. Ситуация с образовательной структурой в Израиле катастрофична. Дети начинают серьезно учиться по сути с восьмого класса и пик психологической нагрузки приходится на десятый, когда начинается подготовка к экзаменам на аттестат зрелости. Альтернативные, а по сути дополнительные вечерние школы берут на себя функции репетиторов и пытаются восполнить все то, что упускает начальная и средняя школа. Неудивительно, что из 60 ребятишек, которые учатся сегодня в школе Мофет, Кацрина, - только половина русскоязычные. Родители привозят детей со всей округи поскольку прекрасно понимают, что вдруг в восьмом классе ребенок учиться не начнет. Должна быть заложена база.

При этом школа Мофет, и другие альтернативные школы возникают стихийно, как ответная реакция на бездействие общегосударственной системы, они работают, каждая по своим программам, полагаясь больше на опыт талантливых педагагогов, чем на единую методическую основу. А ведь можно выработать некую общую систему, которая бы удовлетворила всех, которая дополняла бы школьную программу не интуитивно, а систематизировано. Но для этого нужно, что бы в положениях реформы была отражена необходимость методического соответствия программ средних школ и альтернативных.

- А я бы хотел поговорить о роли образовательных отделов муниципалитетов в общеобразовательном процессе. Что мы у себя в муниципалитете знаем? Мы знаем все о проблемах уборки школ, о состоянии школьных зданий, о работе школьных секретариатов, и отсутствии кондиционеров. Мы можем реально влиять на учебную программу? Нет. Мы можем учавствовать в подборе педагогических кадров? Нет. Мы получаем указания сверху из министерства просвещения о том, что делать и как. И если уж говорить о какой-то реформе образования, то провести ее без реформы на муниципальном уровне попросту невозможно.

Государство отводит муниципалитетам роль завхозов. При этом, контроль за образованием в руках министерства, которое далеко и высоко, и которое не в состоянии заниматься каждодневным образовательным процессом и курировать местные школы так, как это могли бы делать муниципалитеты.

Два дня назад я беседовал с руководителем нашего педагогического отдела. И на вопрос, в чем проблема низкого уровня обучения в начальной школе он мне ответил: “в кадрах”. Будь его воля, он бы вышвырнул из системы образования 40 - 50 процентов учителей за профессиональное несоответствие, но он не может этого сделать, так же впрочем как и министерство образования, в котором очень хорошо отработана система приема на работу, но пробуксовывает система контроля и увольнений за профнепригодность.

- Если уж мы заговорили об учителях, то не могу не напомнить. Сегодня в стране 50 тысяч бывших учителей из стран СНГ. При этом работают по специальности лишь 5 тысяч. И дело не только в проблемах с языком, большинство из этих людей прекрасно говорят на иврите. Проблема в стереотипах директоров израильских школ, которые считают всех “русскоязычных” учитилей поборниками жесткой дисциплинарной манеры преподавания, и в отсутствии общегосударственных адаптационных программ для учитилей-репатриантов с другой. Да, учителя-репатрианты не знакомы со специализированными методиками израильских школ, но потенциал у человека окончившего университет или педагогический институт, имеющего опыт работы в российской школе, никак не меньше, чем у выпускника кибуцного семинара. А что происходит по сути. Опытные педагоги со стажем переквалифицируются в бухгалтеров и страховых агентов, а учительница по истории в классе у знакомого паренька сообщает, что во время второй мировой войны в Советском Союзе погибло 27 тысяч человек, и на замечание, кстати, не русскоязычного мальчика по поводу миллионов вместо тысяч, говорит: “нет, деточка, ты ошибаешься”. Я не хочу в который раз возвращаться к вопросу об уровне подготовки учителей, но за девять лет деятельности нашей ассоциации, мы создали по-сути параллельную систему альтернативных школ для русскоязычных детей родители которых недовольны конечным продуктом официальной системы образования. При этом мы существуем независимо от недовольных тем же на общеизраильской улице. Почему бы нам не обьединится? Почему бы не разработать общий механизм, который стал бы базовым для новой реформы.

- Большинство тех проблем, о которых говорят наши русскоязычные коллеги, мы обсуждали во время учебы еще два года назад. Тогда же стало очевидным, что израильская система образования очень неоднородна. Все зависит от того, насколько благополучен район, в котором находится школа, от конкретного директора, от того, с какой частотой в школе пытаются эксперементировать и многое другое. Но основополагающим остается одно. Систему нельзя изменить сразу, как бы нам того не хотелось. В той же России после всех реформ, система преподавания осталась той же, что и была до революции - немецкой. Поэтому и для нас принципиальные вопросы остались те же, что и несколько лет назад. Чего хочет израильское общество? Чего оно ждет от системы образования? Какую личность хочет получить в результате? И второе. Хорошо или плохо то, что существуют альтернативные системы образования? Существуют ли они параллельно с официальной системой? И суждено ли им пересечься в какой-нибудь точке?

На мой взгляд, воспитательная цель системы образования - социальная интеграция. Миллион репатриантов должны стать израильтянами или по крайней мере находить общий язык с соседями. Но сегодня про русских говорят, что они хотят вырастить свою собственную элиту, и на общеизраильской улице это воспринимают негативно. Хотя, на мой взгляд, - элита это не всегда плохо, особенно когда ее представители не столько сливки общества, сколько талантливые и хорошо образованные люди.