ПРОЕКТ БУДУЩЕЕ ИЗРАИЛЯ

ENGLISH  עברית

Дискуссия

Может ли израильская социология помочь стране выйти из кризиса?
 

Куда пойдешь, социология?

А.Казарновский

(Эта статья была инициирована проф. Марком Рацем и мы вместе ее обсуждали. Наши мнения о теме статьи разошлись, и я заканчивал ее уже сам. Без помощи М.Раца она бы вообще не состоялась, и я ему очень признателен за возможность совершить ошибку).

Может быть, социология никуда не пойдет, продолжит загнивать на месте. А может быть...

Известный социолог д-р Алек Эпштейн исследовал состояние дел в израильской социологии (на англ. здесь). Изучалась тематика работ, выполненных израильскими социологами и доложенных на конференциях за последние 5 лет. Всего 501 работа. Редкий случай, когда социолог профессионально исследует свою область деятельности, обычно страдающую дефицитом рефлексии. Резюме исследования опубликовала הארץ"  10.08.03" (заголовки: на английском - "Предательство социологов", на иврите - "Падение израильской социологии").  Вот основные положения работы д-ра Эпштейна, как они поданы в газете:

1.      Эпштейн зафиксировал удивительную вещь: сообщество социологов избегает наиболее актуальных, жгучих тем. Таких, как террор, безопасность, поселенчество, политические процессы в стране. Никто из социологов не обращает внимания на общественный застой, на напряженные отношения между группами, приверженными разным образам жизни. Зато они предпочитают проводить исследования на темы экономики, образования, промышленных организаций, культуры коллективной памяти и проч. Для исследования выбирается то, о чем любят читать в Гарварде и Оксфорде.

2.      Социологи превратились в лоббистов социальных групп: "восточные" исследователи пишут о забитых "восточных" гражданах, арабские исследователи – о том, как угнетают арабов, "русские" – как обижают "русских"... Ашкеназийский истеблишмент в социологии встает на защиту палестинского народа, следуя духу «новой левой», модному в мире. Немало социологов сделали каръеру, описывая, как угнетают палестинцев. И тот, кто попытается вырваться из этой парадигмы, тотчас будет обвинен в слепоте и ангажированности. Все превратились в Вики Кнафо.

3.      В связи с этим Эпштейн констатирует фрагментацию, частичность социологических исследований, которые выполняются без видения целостной картины общества. Израильская социология оторвана от общества, которое она призвана исследовать -  вот что говорит Эпштейн.

4.      Такое положение дел автор объясняет тем, что израильские социологи, пройдя  кампусы Европы и Америки, заразились духом «новой левой» и попали в идеологическую и финансовую зависимость от международных организаций, в которых культивируется антиизраильская идеология. В самом Израиле  критическое начало в социологии превратилось в мейнстрим. При этом предпочтение отдается исследованиям «коллективной памяти» Израиля, т.е. прошлого, при систематическом пренебрежении сегодняшними социальными проблемами. Период плюрализма в социальной тематике также остался в прошлом.

Публикация в "הארץ" сопровождается репликой социолога проф. Лисака, который поддерживает выводы д-ра Эпштейна и констатирует, что наиболее критические социологи оказываются и наиболее окаменелыми. От всего этого "горько на сердце".

Действительно, картина, нарисованная д-ром Эпштейном и проф. Лисаком, безрадостна. Она говорит о том, что израильская социология утрачивает общественное значение, а ее функция социального института, обслуживающего частичные интересы, наоборот, усиливается, социология воспроизводит и тем закрепляет секториальную, клановую структуру израильского социума¹.
Мне кажется, сложившаяся ситуация заслуживает общественного обсуждения и далее предлагаются некоторые его направления.

В первом приближении можно фиксировать два принципиально разных отношения социологов к социологии. Одни (их большинство) видят в ней главным образом источник своих доходов и престижа. Для других (к ним относятся авторы публикации в газете) социология прежде всего "сторож", "слуга" общества, указывающий на больные и опасные места общественного организма. Каждая группа идет своей дорогой и содержательного конфликта между ними нет. Даже в области ресурсов, которые давно определены для каждой из групп. Соответственно и социологии получаются разные.

Пафос публикации состоит в призыве социологического сообщества к самоизменениям для "выполнения своей миссии". Однако проф. Лисак тут же рассказывает о безуспешности своих предыдущих призывов такого рода. С практической точки зрения призывы мало кого могут убедить. Тем более, "социологическое сообщество", о существовании которого (именно, как сообщества, а не ряда взаимно непроницаемых "секторов") пока можно говорить лишь метафорически, как мы говорим о "русской общине".

Однако при сегодняшнем состоянии социологии возможности ее самоизменения проблематичны. Во-первых, сигналы бедствия, которые она может посылать, если вдруг станет работать "по-эпштейновски", должны быть обществом услышаны. Для этого, как минимум, общество должно существовать, что в израильских условиях случается довольно редко².  Что и как надо делать, чтобы общество существовало и осуществлялось чаще, вопрос, уводящий за рамки любой, в том числе социологической,  науки в область методологии и образования, и это одно из возможных направлений обсуждения.
Во-вторых, частичность социологических исследований проявляется не только в выборе объектов и тем исследования, продиктованном этнической, религиозной или политической ориентацией исследователя, но и в частичности мыслительного инструментария, который он реально может применить: собственные мыслительные средства социологии (понятия, схемы, идеи, методы, подходы, категории), пока она остается наукой, не предназначены для самоизменения и совершенно не соответствуют этой задаче.

Поэтому реально общественный смысл социология может удерживать и изменять свое содержание лишь в других рамках, в том числе тех, откуда средства - инструменты изменений - могут быть получены. В каких именно, надеюсь, покажет будущее обсуждение, а два варианта даны ниже.

Я утверждал бы, что в недооценке этих положений, а не в засилье ашкеназской элиты, не влиянии мирового антисемитизма и не в свехкритичности социологов  следует сегодня искать главную проблему тех и только тех, кто пытается не только выжить в этой ядовитой профессиональной среде, но и внести в нее значимые улучшения. Разумеется, я не приветствую указанные выше "объективные обстоятельства", но если и впредь обсуждения социологии будут вращаться вокруг них (как это происходит в других областях духа – в израильской политологии, в израильском образовании и т.д.),  можно гарантировать, что никаких изменений в социологии не произойдет. Дальше попытаюсь развернуть обсуждение этой проблемы. Для этого поставим в центр внимания не констатацию обстоятельств, а формирование  субъекта, способного изменять обстоятельства. Возможно, сама наша дискуссия уже внесет вклад в его формирование.

Начнем с обсуждения некоторых представлений, циркулирующих как в израильском "общественном" мнении, так и в профессиональных сообществах.

Считается, грубо говоря, что "элита управляет Израилем". Мимоходом об этом помянул и Эпштейн. Не будем здесь распространяться на тему управления как такового, оставим ее для будущего обсуждения (в популярной форме материал об управлении есть на нашем сайте). Отмечу только беспечное отношение к нему израильских гуманитариев. Ведь если в разных гуманитарных областях, контролируемых так наз. элитой, наблюдается упадок, вряд ли можно считать "управлением" действия, направленные к упадку.  Скорее, речь должна идти об элите властвующей, но не управляющей, т.е. об элите социальной, а не интеллектуальной. Последняя-то как раз в дефиците. Не владея соответствующим понятием и различениями (политика - власть - управление и т.д.), социальная элита нее может эффективно выстроить практику управления, даже если бы и захотела. Но это и не входит в ее функции, состоящие в консервации наличного. Управление же всегда предполагает те или иные общественные новации. Полезно было бы выяснить: видел ли кто-нибудь в Израиле действующих субъектов управления или они уже вытеснены политиками, администраторами, "царями израильскими" и манhигами,  вышли на пенсию, переквалифицировались в управдомы и т.д.? Вопрос не праздный: есть подозрение, что одна из причин того, что израильские социологи смотрят на Запад, - это отсутствие внутри страны релевантных заказчиков-управленцев: социологи, если и нужны власти, то для оправдания ее действий задним числом, а управлению - для определения, подготовки, контроля за проведением действий и их коррекций. Разумеется, дефицит управленцев может быть также причиной всех наших достижений и побед за последние 8-10 лет.

Когда в Израиле заходит речь о субъекте чего-либо, мысль о нем традиционно склоняется к социо-психологическим характеристикам (атрибутам определенного лица). Именно здесь ищут причину неудач и провалов. В теме шахидизма, например, обсуждения центрируются на утрате террористами инстинкта самосохранения, который, по мнению авторов, является непременным атрибутом человека. Стало быть, шахиды не люди, и отсюда вытекают соответствующие рекомендации, как с ними поступать. Шахидизм же как многоплановое явление остается вне поля зрения, борьба с ним подменяется борьбой с шахидами. В области политики говорят об отходе представителей власти от (еврейских, сионистских и прочих - кому как нравится) моральных принципов, и стало быть, все на поиски высокоморальных (в разных смыслах) руководителей. То же самое происходит и в области образования.  Да и те же социологи-"предатели" профессии (см. заголовок  английского варианта статьи в "הארצ", придуманный, по-видимому, журналистом), зараженные сервильностью и левыми идеями, должны (с чего бы это?) стать "хорошими людьми" (вспоминается рассуждение по поводу улучшения торговли из старой интермедии Жванецкого: "... если этого продавца заменить на другого, то..."). 

Разумеется, личностные качества действующих лиц играют важную роль в течении и исходе любого дела. Но они лишь одна сторона анализа сложного образования – позиции, которую субъект занимает в структурах  деятельности и  коллективного мышления наряду с другими позициями, вместе образующими целостность. Формы представления в мышлении этой целостности, ее понимания ("схватывания реальности") различны – система, инфраструктура, сфера и др. категории. В современной методологии они введены и так или иначе разработаны. Например, выбор³ категории "системы" (пока наиболее проработанной и популярной, но отнюдь не всегда адекватной реальности, которую мы хотим понять) для схватывания реальности обязывает  анализировать разного рода структуры (процессуальную, функциональную, организационную), их взаимосвязи, механизмы процессов и также свойства "человеческого материала" - в том числе социо-психологические - который заполняет места в структурах. На самом деле, задача системного анализа намного сложнее, но уже сказанного достаточно, чтобы увидеть частичность, а потому явную неадекватность реальности результатов анализа, ограниченного только свойствами "человеческого материала". Пока анализ выполняется в рамках науки, с познавательными целями, мы вынуждены мириться с этой частичностью, апеллируя, как повелось, к прогрессу научного знания ("пока наука этого не знает, но когда-нибудь узнает"): нам не к спеху, подождем. Но если анализ ориентирован на использование в текущей или планируемой в ближайшем будущем практической⁴ деятельности, эта частичность обычно приводит к безответственным действиям и провалам.

Далее.  Мне представляется, что сегодня служение обществу, о чем говорит Эпштейн  (достойная задача!), состоит не столько в его "охране", сколько в поддержке его становления. Как уже отмечено, эта задача не полностью реализуется в разных областях нашей жизни и деятельности, если не во всех: не может быть такого, чтобы социология, образование и т.д. клонились к упадку, а, скажем, изобразительное искусство, дипломатия и др. интеллектуальные занятия процветали. Поэтому задача преобразования социологии для служения становится в ряд с аналогичными задачами в других областях, а их общая смысловая рамка - создание условий для становления (можно говорить и о развитии) израильского общества.  Начнется ли восстановление общественного мышления с социологии или "с другого края"⁵ , пока неизвестно – прорывы духа и мышления могут создать прецеденты развития где угодно. Но это уже другая тема, впрочем, полностью соответствующая названию нашего сайта.

Разумеется, сама задача общественных преобразований во всей ее полноте не может стоять перед наукой, в том числе социологической. Поэтому нужно указать, где в этой задаче возможно ее место.

Заметим, что суть задачи общественных преобразований состоит в нахождении и реализации способов и форм комплексирования проспективного – проектного, программного, сценарного и др. – мышления с познавательным мышлением и практическими действиями. Разрешение задач такого масштаба и интеллектуальной сложности требует выращивания специфической сферы: гуманитарной инженерии - ГИ (см., например, Проект Школы Гуманитарной Инженерии) и под силу лишь соответствующим образом организованному коллективу специалистов разных отраслей знания. Сфера ГИ может составить содержание рамки общественных преобразований.

Тут у социологов, озабоченных перспективами, появляется выбор - в каком статусе входить в эту рамку?

Оставаясь в научном статусе, социология займет позицию исследования и теоретизации для интеллектуального обеспечения прожективных разработок (замыслов, проектов, сценариев и программ собственных и общественных изменений) и их реализации в других позициях. Повидимому, в перспективе лишь в такой компании и функции социология,  как наука, сможет "найти себя" и своего главного заказчика. Но вопрос общей организации новой сферы остается при этом открытым и решать его придется кому-то другому. Кому?

Другой вариант предполагает, что социология выделяет из себя ядро - "зародыш" будущей гуманитарной инженерии и берет на себя ответственность за ее организацию. Место организатора гуманитарной инженерии пока вакантно. Если социолог входит в ядро, ему придется размышлять:
- прежде всего, о контексте своего дальнеейшего размышления, в качестве которого мы бы приняли процессы конституирующие современный⁶ мир, место Израиля в этом мире, образ Будущего Израиля,
- о способах представления и построения ээтого будущего,
- о концепциях, целях и моделях практичесской социокультурной политики,
- о сегодняшних и перспективных проблемахх на этом пути (см., например, текст А.Этермана) и способах их разрешения,
- о заказчиках на эти работы, а если сегоодня таковых не видно, то как их создать,
- о формах и способах включения гуманитаррного инженера в различные комплексные практики, в том числе в принципиально новые,
- о новом мыслительном инструментарии, о структурах деятельности, функциях, формах социализации и взаимодействия с властью, с общественными организациями и другими институтами, о ресурсах и т.д.

А кроме размышлений еще и действовать в создаваемых им структурах.

В разных странах уже происходит переориентация в этом направлении, становится новая профессия - "социальный", "гуманитарный" инженер.

Независимо от того, какой вариант из двух будет выбран (а может, какой-то третий), полагаю, что путь израильской социологии в будущее пролегает через создание социологического сообщества (или социологического клуба) взамен его метафоры. Именно в сообществе, как предпосылке и результате самоопределения социологии, упомянутые выше вопросы могли бы регулярно  ставиться, обсуждаться и решаться. В сообществе как реальной общественной (а не только социальной) единице, демонстрирующей своим образом жизни и мышлением погрязшим в социуме удивленным согражданам, что такое общество и что нужно оно не потому, что об этом говорили Поппер с Соросом и другие авторитеты (следуя Эпштейну – в Гарварде и Оксфорде), а ради улучшения нашей с вами жизни и обеспечения будущего. Фактически речь идет о разных аспектах пересамоопределения социологии в разных пространствах современности. А в качестве одного из инструментов построения и движения в таких пространствах и предлагается настоящая дискуссия.

Оба варианта достаточно сложны, но времена в Израиле, когда что ни сделаешь, все к лучшему, давно прошли.
Несмотря на то, что высказанные здесь идеи неоригинальны,  я отдаю себе отчет в том, что подавляющее большинство израильских социологов сочтут все это нереальным: они никогда этакими делами не занимались, соответствующего опыта нет, сознанию не на что опереться.  Не будем отчаиваться – мы ведь обращаемся не к толпе, не к массе и даже не к виртуальному "социологическому сообществу". Наши предполагаемые собеседники, еще раз повторю, профессионалы, понимающие, что профессию надо перестраивать, иначе она умрет и возьмет их с собой. И неважно, озабочены ли они этим непреложным фактом с точки зрения собственной перспективы подметания улиц,  процветания родной страны или спасения человечества. Важно, чтобы они верили в возможность положительных результатов. Может быть, их веру укрепят сотни  примеров прорывов общественной мысли, из которых упомяну лишь два:  историческую Школу Анналов во Франции (Марк Блок, Люсьен Февр и др.) и Методологическое Движение в СССР (Георгий Щедровицкий, Мераб Мамардашвили и др.) Второе, а отчасти и первая создавались в жизненных условиях еще более опасных и менее комфортных, чем сегодня в Израиле.

Я благодарен д-ру Эпштейну и проф. Лисаку за публичное выступление. Надеюсь, в Израиле найдется еще немало таких же искренне озабоченных профессионалов высокого класса, для которых предлагаемая дискуссия имела бы жизненный смысл.